Сенатский гламур - [17]

Натали быстро заморгала и протянула мне руку. Ее прикосновение было прохладным и стерильным.

— Наконец-то, я уже беспокоилась, что вы заблудились, — сладко произнесла она.

— Нет-нет, никаких блужданий, всего лишь старое доброе опоздание! — сердечно улыбнулась я.

Она коротко хохотнула, как будто у нее не было времени на смех.

— Ну, давайте начнем. Проходите.

Я последовала за ней по коридору в комнату для персонала, разделенную перегородками на множество отсеков. Похоже на офис Р.Г., но более шикарно.

— Присаживайтесь. — Она указала на стул рядом со своим столом, где царил безукоризненный порядок.

Натали повернулась к компьютеру и несколько долгих секунд молчала, что возымело предсказуемый эффект — я невольно начала лепетать. Я ужасно боюсь неловких пауз в разговоре, даже воображаемых или необходимых, поэтому бросаюсь заполнять их, пока они не стали совсем невыносимыми.

— Место чудесное. Море света. Вы можете держать здесь живые растения? Я у себя не могу, — выпалила я.

— Спасибо, — отрубила она, явно решив ответить лишь на первый комплимент и пропустить мимо ушей остальные.

Она снова посмотрела в монитор, потом встрепенулась.

— Ах да, вы хотели узнать о растениях? — Она рассеянно оторвала взгляд от экрана.

Я кивнула, чувствуя себя круглой дурой.

— Да, они живые. Кто-то о них заботится.

Она махнула рукой и вернулась к работе.

Еще через десять секунд тишины я сделала вторую попытку, как надеялась, более уместную.

— Мы рады видеть сенатора Брэмена у нас на корабле, — радостно сказала я.

— М-м-м, — ответила Натали. — Будем надеяться, что он не пойдет ко дну вместе с сенатором.

— Что, простите?

— Законопроект в целом неплохой, — продолжала она, — но местами слишком откровенный. Чтобы получить необходимую поддержку, надо сделать его более обтекаемым.

Нет, нет и нет. Этот законопроект должен принести реальные изменения. Не очередная пустая попытка, которая, в конце концов, загнется от собственной бесполезности. Люди Брэмена должны это понять. Вспышка досады растопила остатки страха.

— На самом деле я считаю, что именно дерзость делает его привлекательным. Совершенно очевидно, что это одна из его целей, — заявила я.

— Именно это людям и не понравится. Не волнуйтесь, я слышала, вы у нас новичок. Есть вещи, которые вам еще предстоит узнать.

Я пялилась на нее, пока она прокладывала мышью путь среди каких-то файлов. Ей, наверное, тридцать два. Максимум — тридцать четыре. На мой взгляд, недостаточно для такого цинизма и покровительственного тона. Шерсть у меня на загривке встала дыбом.

— Возможно, его откровенность станет для людей глотком свежего воздуха. — Я старалась говорить спокойно, будто предлагала тему для обсуждения.

Натали фыркнула. В отличие от загадочно короткого смешка, фырканье прозвучало естественно.

— Вообще-то я серьезно! — уточнила я.

Теперь я злилась уже в открытую.

Натали одарила меня снисходительной улыбкой.

— Успокойтесь, все будет хорошо. Вы прекрасно поработали, просто немного грубовато. Мы отполируем ваш законопроект, прежде чем Брэмен сможет начать его продавать.

Я сопротивлялась страстному желанию повернуться и посмотреть на младенца, к которому она, должно быть, обращается. Неужели она говорит со мной?

О боже, да. Я начинала подозревать, что мы с Натали вряд ли подружимся. Несколько минут я обдумывала возможность того, что на самом деле она — злобный бабаробот или какой-то другой гнусный фантастический механизм, посланный, чтобы чинить помехи человеческой доброте. Пока она занималась компьютером, я разглядывала ее кабинет в поисках подтверждений своей теории.

Кроме нескольких отретушированных фотографий в безупречных рамках и новехонького плюшевого мишки в футболке с надписью «Не падай духом!» (встретившись с ним глазами, я мысленно упала и свернулась в тугой клубок) на столе у нее почти не было личных вещей. Если она все-таки человек, то, несомненно, из тех женщин, которые содержат рабочее место в чистоте и строгости — в отличие от меня.

Я напомнила себе, что она работает на сенатора, который вроде на нашей стороне, и что пока в опасности только формулировка, а не суть проекта, но меня все равно трясло от мерзости, сочившейся из Натали, даже когда она просто сидела и печатала.

— Ты уже замерзла? Похоже, я опоздал.

Голос Аарона немного успокоил меня. Я подняла глаза и увидела, что он протягивает мне трубочку шоколадного мороженого.

— Только попробуй сказать, что не мечтала о нем весь день. Не лишай меня чести утолить твой голод.

Даже сидя спиной к столу и лицом к Аарону, я почувствовала, как воздух вокруг Натали раскалился. Но я лишь обрадовалась возможности отвлечься.

Я улыбнулась и решила не говорить, что позавтракала «Клондайк-баром», и ему пришлось бы явиться ко мне домой в семь утра, чтобы накормить меня первым мороженым за день. Я покраснела, сообразив, как именно он мог оказаться в моей квартире в семь утра.

Раздраженный вздох Натали развеял мои грезы.

— Аарон, мы работаем.

Аарон подмигнул мне и повернулся к Натали.

— Я бы принес и тебе, но у них не было обезжиренного йогурта, а я знаю, что ничего другого ты не ешь.

Натали наверняка услышала это, но даже не шелохнулась, словно прикованная к монитору.