Семья Зитаров. Том 1 - [170]

— А именно?

— Взгляни на свое 6рюхко, — сказал Яновский. — Много ли времени прошло — всего полтора года, а уже чувствуется.

Волдис действительно заметно округлился.

— Это особенность профессии, — пошутил он. — Молодым еще кое-как разрешается занимать эту должность, но худощавым быть не годится — ребята уважать не станут.

— Почему ты не пустил золотую цепь по животу? — продолжал Яновский, провожая Волдиса в каюту Ингуса. — Посмотрел бы ты у нашего. Настоящий трос.

— Устаревшая мода…

Ингус и обрадовался, и обеспокоился, увидев Волдиса. Приятно было после полуторагодовой разлуки встретить лучшего друга, но только не теперь, когда он готовился пойти к Мод. Нечего было и надеяться на скорый уход Волдиса, а уйти первым неудобно.

Но Волдис оказался достаточно деликатным, чтобы понять причину беспокойства Ингуса. Он сразу спросил, не собирается ли тот сегодня вечером куда-нибудь пойти.

— Честно говоря, собирался, но я не предвидел такого гостя, так что все можно отложить, — ответил Ингус.

— Совершенно напрасно, — возразил Волдис. — Я пробуду все праздники в порту, и у нас еще хватит времени поболтать обо всем. Когда тебе нужно быть на берегу?

— Я собирался к семи.

— Следовательно, в нашем распоряжении больше получаса. Ну, на первый раз достаточно. Поговорим о делах. Ты что-нибудь знаешь о своих домашних?

— Абсолютно ничего. Больше года не имею от них ни одного письма. Теперь и я перестал писать.

— И не стоит. Там некому отвечать.

— Вот как? Тебе что-нибудь известно?

— Да. Видишь ли, ты, может быть, помнишь, у меня была кое-какая переписка с твоими родными. В один прекрасный день мне перестали отвечать, так же, как и тебе. Я подождал некоторое время, пока там утвердятся оккупационные власти, и написал опять. Ответа не получил. Еще написал, но результат все тот же. Потом я узнал, что некоторые наши земляки все же получают письма из дому, и стал думать, почему мне не отвечают. Наконец сообразил, что отвечать некому, — ведь очень многие уехали в Россию и скитаются неизвестно где. Почему бы и твоим родным не поступить так же?

— Ты думаешь, что их уже нет в Зитарах?

— Я это точно знаю. Недавно посылал заказное письмо в адрес твоего волостного правления и через месяц получил ответ. Семья Зитаров еще до прихода немцев уехала на север Видземе и, по полученным позднее сведениям, осенью 1917 года отправилась в отдаленные губернии России.

— А как же дом? Кто там теперь хозяйничает?

— Этим я не интересовался, и потому мне ничего не сообщили. Скорее всего, он разорен и пустует, так же, как и многие другие.

— Значит, я остался совершенно одиноким и неизвестно когда увижу родных. Может быть, и никогда…

— Всего можно ожидать, Ингус…

— А что мы теперь станем делать? Война окончилась. Можно бы поехать домой, но если там никого нет…

Волдис с минуту молчал, размышляя о чем-то, затем сказал:

— Я думаю, нам стоило бы некоторое время обождать и посмотреть, как все устроится. Судя по газетам, там сейчас идет заваруха. Нельзя, конечно, принимать за чистую монету все, о чем трезвонят газеты, но ясно одно: в России сейчас жарко. Царь со своим троном полетел за борт. Большевики до основания разрушили старый мир и угрожают помещикам и капиталистам. Похоже на то, что у этих большевиков настоящие мудрые вожди — не зря так поносит их в Лондоне, Париже и Нью-Йорке вся эта огромная шайка живодеров. Одному ворону обкорнали крылья, как же тут не закаркать всей черной стае?

— Ты думаешь, они удовольствуются только карканьем? — спросил Ингус. — Примирятся с русской революцией и позволят установить там новые порядки?

— Возможно, они и попытаются что-то сделать, но о результатах я не берусь судить. Слишком мало мы, Ингус, знаем о том, что в действительности происходит сегодня в России. Питаемся разными слухами.

Так оно и было. Отголоски революции хотя и долетали до них, но капиталистическая пресса делала все возможное, чтобы народы Западной Европы и Америки получали самые искаженные, превратные представления о том, что происходит в России. Ингус и Волдис не были искушены в политике. Но и они иногда улавливали в какофонии кликушествующего хора реакционных сил какое-нибудь объективное сообщение оттуда. Однако этого было мало, чтобы сделать правильные выводы и ясно определить свою позицию. Они с радостью приняли сообщение о крушении старого режима. Но они и понятия не имели, что несет с собою новый режим, а поэтому не знали, как к нему относиться: принять или отвергнуть. Им оставалось одно: наблюдать, пока картина происходящих на родине событий станет ясной.

На том и порешили.

Без четверти семь друзья вместе сошли на берег. Волдис указал место стоянки своего парохода и напомнил, что на следующий день ждет Ингуса к себе в гости.

Они расстались. Вечером Волдис должен был быть на судне — ожидалось посещение судовладельцев. Ингус сел в трамвай и поехал на Маркет-стрит. Он не забыл прихватить с собой и подарок.

2

Ингус привез со Средиземного моря тот ровный, темный загар, которым не могут похвастаться северяне. В середине лета, когда все здоровые люди в большей или меньшей степени покрываются загаром, он своим видом не выделялся бы так резко, но сегодня, в рождественский сочельник, он казался на улицах Манчестера белой вороной. Каждое его движение, взгляд, упругое тело — все дышало здоровьем, молодостью, силой и жизнерадостностью. Трудно было себе представить, что в сердце этого человека скрывается печаль, уныние и заботы. Но именно так оно и было. Чем ближе подходил Ингус к знакомому дому, тем учащеннее билось его сердце в ожидании предстоящего свидания и тем сильнее охватывали его какие-то неясные предчувствия. Ноги точно налились свинцом. Ему вдруг захотелось сесть в парке на скамейку и отдохнуть.