Семья Тибо. Том 1 - [205]

Первой, как всегда, заговорила Клотильда:

- Мы пришли из-за матери, господин Антуан. Ей, бедняге, уже дня три-четыре вроде бы совсем плохо. На животе у нее, вот тут, справа, какая-то опухоль. Ночью ей все не спится, а как она утром пойдет по своей нужде, так, слышно, хнычет там, точно дитя малое! Но она крепится, маменька-то, и ничего говорить не хочет! Надо, чтобы господин Антуан пришел, будто невзначай, верно говорю, Адриенна? - а потом вдруг сам бы заметил, что у нее гуля под фартуком.

- Это не трудно, - сказал Антуан, вынимая записную книжку, - завтра я под каким-нибудь предлогом зайду на кухню.

Пока Клотильда объясняла, Адриенна меняла Антуану тарелки, придвигала ему хлебницу, словом, по привычке старалась всячески услужить.

Она не проронила еще ни слова. Но теперь обратилась к нему неуверенным тоном:

- А скажите, господин Антуан, это... это... очень опасно?

"Опухоль, которая так быстро увеличивается... - подумал Антуан. Рискнуть на операцию в таком возрасте!" С беспощадной точностью представил он себе, что могло произойти в дальнейшем: чудовищное разрастание опухоли, повреждения, которые она причинит, постепенное удушение прочих органов... Еще хуже: ужасное медленное разложение - участь стольких больных, превращающихся в полутрупы...

Подняв брови и недовольно выпятив губу, он малодушно старался укрыться от этого боязливого взгляда, которому не сумел бы солгать. Он оттолкнул тарелку и неопределенно повел рукой. К счастью, толстая Клотильда, которая не могла выносить молчания, не нарушая его, уже ответила вместо Антуана:

- Да разве можно что-нибудь сказать заранее? Господину Антуану надо сперва поглядеть. Я только одно знаю: мужа моего покойного мать померла от простуды, а у нее перед тем пятнадцать лет живот был весь раздут!

XI. Антуан заходит к мальчикам

Через четверть часа Антуан подходил к дому номер тридцать семь-бис на улице Вернейль.

Старые строения окружали темный дворик. Квартира номер три оказалась на седьмом этаже у входа в коридор, где воняло газом.

Робер открыл ему дверь, держа в руках лампу.

- Как твой брат?

- Выздоровел!

Лампа освещала взгляд мальчика, прямой, веселый, немного жесткий, не по годам зрелый взгляд, и все его лицо, напряженное от рано развившейся энергии.

Антуан улыбнулся.

- А ну, посмотрим!

И, взяв у него лампу, приподнял ее, чтобы оглядеться.

Посреди комнаты стоял круглый стол, покрытый клеенкой. Робер, по-видимому, писал: большая конторская книга лежала между откупоренной бутылкой чернил и стопкой тарелок, на которой красовались ломоть хлеба и два яблока, образуя скромный натюрморт. Комната была чисто прибрана и казалась почти комфортабельной. В ней было тепло. На маленькой плитке перед камином мурлыкал чайник.

Антуан подошел к высокой кровати красного дерева, стоявшей в глубине комнаты.

- Ты спал?

- Нет.

Больной, который, видимо, только что проснулся, привскочил, опираясь на здоровый локоть, и таращил глаза, улыбаясь без малейшей робости.

Пульс был нормальный. Антуан положил на ночной столик захваченную им с собой коробку с марлей и начал развязывать бинты.

- Что это у тебя кипит на печке?

- Вода. - Робер засмеялся. - Мы собирались заварить липовый цвет, который дала мне привратница. - Тут он лукаво подмигнул. - Хотите? С сахаром? О, попробуйте! Скажите "да"!

- Нет, нет, благодарю, - весело сказал Антуан. - Но мне нужна кипяченая вода, чтобы промыть рану. Налей-ка в чистую тарелку. Отлично. Теперь мы подождем, пока она остынет.

Он сел и посмотрел на мальчиков, которые улыбались ему, как старому другу. Он подумал: "На вид честные ребята. Но кто может поручиться?"

Он повернулся к старшему:

- А как это случилось, что вы, в таком еще возрасте, юные, живете тут совсем одни?

Ответом был неопределенный жест, движение бровей, как бы говорившее: "Ничего не поделаешь!"

- Где ваши родители?

- О, родители... - заметил Робер таким тоном, точно это была давнишняя история. - Мы прежде жили с теткой. - Он задумался и указал пальцем на большую кровать. - А потом она померла ночью, десятого августа, вот уже больше года. Было здорово трудно, правда, Лулу? К счастью, мы в дружбе с консьержкой; она ничего не сказала хозяину, мы и остались.

- А квартирная плата?

- Вносится.

- Кем?

- Да нами.

- А деньги откуда?

- Зарабатываем, как же иначе. То есть я зарабатываю. А что касается его, так тут-то и загвоздка. Ему нужно подыскать что-нибудь другое. Он служит у Бро, знаете, на улице Гренель? Мальчиком на посылках. Сорок франков в месяц на своем питании. Это ведь не деньги, правда? Подумайте, одних подметок сколько износишь!

Он замолчал и с любопытством наклонился, так как Антуан только что снял компресс. Гноя в нарыве скопилось очень немного; опухоль на руке спала, и, в общем, рана имела вполне приличный вид.

- А ты? - спросил Антуан, смачивая новый компресс.

- Я?

- Да, ты; много зарабатываешь?

- О, я... - протянул Робер и вдруг живо отчеканил, как будто весело хлопнул по ветру флаг: - Я свожу концы с концами!

Антуан удивленно поднял глаза. На этот раз они встретились с острыми, несколько смущающими глазами мальчика, и в выражении его лица Антуан уловил страстность и волю.