Семья Тибо. Том 1 - [175]
- Будет, будет... Все это так тяжело... Обними меня покрепче, приголубь... Баюкай меня, баюкай... Котик, дай мне забыться...
Он крепко обнял ее. И вдруг из глубины его подсознания вырвалась, словно какая-то еще неведомая ему инстинктивная потребность, жажда приключений: бежать от размеренного существования, сызнова начать все, ринуться навстречу опасностям, на вольные, безрассудные поступки бросить ту силу, которую он с гордостью подчинил другим целям - работе.
- А если нам куда-нибудь уехать вот так, вдвоем? Послушай-ка! Давай вместе перестроим нашу жизнь в далеких, далеких краях... Ты даже не знаешь, на что я был бы способен.
- Ты-то? - воскликнула она и расхохоталась.
Она подставила ему губы для поцелуя. И он, отрезвленный, делая вид, будто просто хотел пошутить, уже улыбался.
- Ах, как я люблю тебя, - сказала она и, прильнув к нему, все смотрела на него с тоской, о которой он вспомнил позже.
Руан был знаком Антуану. Его родня со стороны отца была нормандского происхождения; еще и сейчас г-н Тибо насчитывал в Руане несколько родственников, и довольно близких. К тому же восемь лет тому назад Антуан отбывал там воинскую повинность.
И Рашели пришлось отправиться с ним перед обедом в заречную часть, в предместье, забитое солдатами, пройти вдоль бесконечно длинной казарменной стены.
- Лазарет, - весело воскликнул Антуан, показывая Рашели на освещенное здание. - Видишь вон там второе окно? Палата. Там я торчал целыми днями, ничего не делая, даже не имея возможности читать, надзирая за двумя-тремя лоботрясами, увильнувшими от работы, или несколькими ухажерами, покалеченными в драке. - Он беззлобно смеялся и закончил так: - Зато теперь я счастлив, вот что!
Она промолчала и пошла вперед; он не заметил, что она чуть не расплакалась.
В кинематографе шла картина "Неведомая Африка"; Антуан показал Рашели на афишу, она кивнула головой и потянула его в гостиницу, где они остановились.
За обедом ему так и не удалось развеять ее дурное настроение, и, раздумывая о причине их путешествия, он немного упрекал себя за то, что ему так весело.
Не успели они войти в номер, как она бросилась ему на шею, сказала:
- Не сердись на меня!
- Да за что же сердиться?
- За то, что я отравляю тебе всю поездку.
Он хотел было разубедить ее. Но она снова обняла его, повторяя, будто это важно было для нее самой:
- Ах, как я люблю тебя!
Они отправились в Кодбек на следующий день спозаранок.
Стало еще жарче и душнее; над рекой, разлившейся здесь очень широко, висело сверкающее марево. Антуан перетащил свертки на постоялый двор, где сдавались напрокат экипажи. Коляска, которую они заказали, задолго до назначенного срока остановилась перед окном, возле которого они завтракали. Рашель поторопилась покончить с десертом. Она сама сложила свертки в откидной верх экипажа, подробно растолковала кучеру, по какой дороге хочет ехать, и весело вскочила в старую коляску.
И чем ближе становилась тягостная цель путешествия, тем все заметнее к Рашели возвращалось ее обычное оживление. Она приходила в восторг от дороги: узнавала подъемы, спуски, холмы, увенчанные крестами, деревенские площади. И все ее удивляло. Можно было подумать, будто она никогда не покидала столичного пригорода.
- Да нет, ты только посмотри! Какие куры! А какая старая развалина жарится на солнце! А какие ворота на околице - с каменной глыбой для противовеса. До чего же они тут отстали от века! Видишь, ведь я предупреждала тебя - настоящее захолустье!
Завидев в долине кровли, разбросанные вокруг церковки в деревне Ге-ла-Розьер, она поднялась во весь рост, и радость осветила ее лицо, словно она обрела родной край.
- Кладбище слева, вдали от селения. Вон за теми тополями. Подожди, сейчас увидишь... По деревне езжайте рысью, - велела она кучеру, когда они поравнялись с первыми строениями.
В глубине дворов, заросших травой, прятались белые домишки в темных разводах, под соломенными кровлями, светлыми пятнами мелькая между стволами яблонь; ставни были закрыты. Проехали мимо зданьица, крытого шифером и стоявшего между двумя тисовыми деревьями.
- Мэрия, - восторженно воскликнула Рашель. - Ничего не изменилось. Тут составлялись все акты... А вон там, видишь, позади и жила кормилица. Славные люди. Они отсюда уехали, а не то бы я зашла к ним, обняла бы старушку... Знаешь, я как-то здесь погостила; когда приехала, меня устроили тут у одних людей, - у них нашлась для меня койка. Вместе с ними я столовалась, хохотала над их говором. Они смотрели на меня как на диковинного зверя. Кумушки таскались ко мне, когда я еще была в постели, - поглазеть на мои пижамы. Просто невероятно, до чего здесь народ отсталый! Но люди все славные. Все они тут так душевно ко мне отнеслись, когда малютка умерла. Потом я им послала всякую всячину: засахаренные фрукты, ленты на чепцы, спиртные напитки для кюре. - Она снова встала. - Кладбище там, за холмом. Вглядись-ка получше, тогда увидишь могилы в ложбине. Ну-ка, приложи руку: угадай, отчего у меня так сердце колотится! Я всегда боюсь, что не найду бедненькую малютку. И все оттого, что мы не пожелали оплатить место навечно; в здешних краях, - все тут нам об этом толковали, - это не принято. И все же я наперекор себе всякий раз, как приеду, думаю: а вдруг они ее вышвырнули? Ведь были бы вправе, сам понимаешь!.. Остановитесь вот тут, у дорожки, старина; пешком дойдем до входа... Пошли, пошли живее.
Классик французской литературы Роже Мартен дю Гар (1881–1958) известен в нашей стране многотомным романом «Семья Тибо», за который ему в 1937 году была присуждена Нобелевская премия по литературе. Однако перу Мартена дю Гара принадлежит еще ряд выдающихся литературных произведений, в том числе повесть «Старая Франция», в которой за сонным, на первый взгляд, течением жизни кипят нешуточные страсти. Повесть насыщена колоритными персонажами, которых неудержимо затягивает круговорот событий.
Роман-эпопея классика французской литературы Роже Мартен дю Гара посвящен эпохе великой смены двух миров, связанной с войнами и революцией (XIX - начало XX века). На примере судьбы каждого члена семьи Тибо автор вскрывает сущность человека и показывает жизнь в ее наивысшем выражении жизнь как творчество и человека как творца.
Роман Роже Мартена дю Гара "Жан Баруа" вышел в свет в 1913 году. Автор повествует о трагической судьбе юноши-естествоиспытателя, который получил строгое религиозное воспитание. Герой переживает мучительные сомнения, пытаясь примирить веру в бога с данными науки.
Роман-эпопея классика французской литературы Роже Мартен дю Гара посвящен эпохе великой смены двух миров, связанной с войнами и революцией (XIX - начало XX века). На примере судьбы каждого члена семьи Тибо автор вскрывает сущность человека и показывает жизнь в ее наивысшем выражении жизнь как творчество и человека как творца.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.