Семья Рубанюк - [294]

Варвара, покрывая голову платком, часто мигая ресницами, слушала. На пятнистом, чуть припухшем со сна лице ее было написано снисходительное любопытство.

— Это как на производстве, — пояснила Волкова: — разделение труда. Одна готовит перевясла — и только! Другая — валки. Третья вяжет.

— Ну и что?

— Двинем дело быстрей.

Несколько минут спустя Волкова, поджидая Варвару возле ворот, говорила Горбаню:

— Мы, Андрей Савельевич, обсуждали вчера, чем вашей животноводческой бригаде помочь.

— И что надумали?

— Решили выделить пока двух комсомольцев.

— Зачем это?

— Будут массовую работу вести. За молодняком смотреть. К телятам и ярочкам прикрепим пионеров. Пусть шефствуют;.

Горбань поскреб ногтем висок, неохотно согласился:

— Не препятствую.

Подумав, он повторил:

— Нет, не препятствую. Давайте… Партейных у меня нету, нехай комсомольцы заворачивают.

Село просыпалось… В соседнем дворе, за кустами акации, опоясанными глиняной огорожей, отбивали косу.

— Дедушка Егор! — крикнула Волкова наугад.

Звук затих. Из-за листвы показалась желтая плешина, Потом борода.

— Кликал кто?

— На степь пора, опаздываете.

Старик поднял голову, поглядел на грязные обрывки дождевых туч.

— Успеем… С зари не укосишь, роса…

Варвара и Полина вышли за село, когда над бугром, окутанным дымкой, уже золотились низкие облачка. Медленно гасли последние звезды. С пруда долетел свежий ветерок. Заглушая птичий гомон, исступленно квакали лягушки.

У крайней, стоящей на отшибе полуразрушенной хаты вдовы Одарки Черненко догнали Федосью Лаврентьеву.

— Ты сегодня, милушка, раньше всех, — похвалила Варвара.

— А что ж срамиться перед старыми, — с улыбкой ответила та, отворачиваясь и поблескивая серьгами.

— Одно дельце сегодня испытаем, — сказала Варвара и подмигнула Полине, — по-научному…

Пока взошло солнце и просушило жнивье, женщины успели попробовать, что получится из скоростной вязки.

— Да так же можно тыщи за день связать! Дуже просто, а глянь… — удивленно сказала Степанида, которой Федосья Лаврентьева готовила и клала на валок перевясла. Христинья Лихолит оправляла вслед за Степанидой и Федосьей валок.

Петро Рубанюк приехал в бригаду позже, когда уже пустили лобогрейки. Он походил с Варварой и учетчиком по делянке, ощупал на крепость два-три снопа, связанные утром.

— Ничего не скажешь, придумали здорово! Кто это?

— Полина Ивановна подсказала, — гордо, словно идея принадлежала ему, ответил Гриша Кабанец.

Варвара подтвердила:

— Полиночка! Еще до света ко мне прилетела.

— Только давайте вот еще что… — Петро, меряя взглядом ряды валков, что-то прикидывал. — Давайте так: пусть дивчата не за лобогрейкой идут следом, а поперек покосов. Поняла? Тогда…

— А ведь и правда! — восхищенно перебила Варвара.

— …тогда валок один от другого будет лежать не в четырех метрах, а рядышком. Ходить меньше придется.

— Ей-богу, ловко как получится!

Варвара побежала к вязальщицам.

— Сегодня бабкам туговато придется, — весело сказал Гриша Кабанец. — Отнимут у них флажок.

— Ничего! Завтра все будем вязать по-новому.

Петро был несколько уязвлен тем, что такой простой способ вязки снопов подсказал не он, агроном, председатель колхоза, а девушка, в сущности мало искушенная в сельском хозяйстве.

Но думать о Волковой, живой, смышленой девушке, так быстро и глубоко проникшейся интересами колхоза, было ему приятно. Петру захотелось повидать ее и сказать что-нибудь теплое.

— Где Полина Ивановна, не знаешь, Гриша? — спросил он паренька.

— В село пошла, в ясли. Там у доктора что-то с ребятами не ладится.

Петро, глядя на паренька, подметил, что лицо его бледнее обыкновенного, белки глаз покраснели.

— Ты что зеленый такой? — спросил он. — Не высыпаешься, что ли?

— Мы же с Павлушкой всю ночь около хаты Малынчихи, в бурьянах, загорали.

— Ну, и что?

— Дождь нас чешет, а мы накрылись Павкиным пиджаком и сидим себе.

— Без толку просидели?

Гриша с сожалением кивнул головой.

До обеда Петро решил побыть в первой бригаде, на скоростной вязке снопов.

Варвара, убедившись, что новый метод экономит время и силы женщин, тут же, не откладывая, перестроила работу вязальщиц. Степанида, Федосья Лаврентьева и она сама вязали, а каждой из них помогали еще двое. Теперь уж пришлось крепко подтянуться скидалыцикам и укладчикам копен.

— Давай, давай! — задорно покрикивали женщины, не позволяя останавливаться лобогрейкам ни на минуту.

Через два часа Гриша Кабанец подсчитал и ахнул.

— Да если так дальше пойдет, норм по пять сделают, — возбужденно говорил он Петру.

Забыв об усталости, паренек стремительно носился между молодицами, взволнованно кричал:

— У вас, знаете, уже тысячи по полторы снопов, не меньше!

Неожиданно вырвалась далеко вперед со своими помощницами Федосья Лаврентьева. Она сократила переход от прогона к прогону и на этом сэкономила много времени.

В двенадцатом часу в бригаде появился Бутенко.

Поднявшись на взгорье и прикинув на глаз количество копен, он сразу определил, что их значительно больше, чем можно было бы ожидать.

— Вы, я вижу, серьезно решили сапуновцев обогнать, — удивленно и тепло сказал он подошедшему Петру. — Вишь сколько за полтора дня наворочали!

— А в Сапуновке давно косят? — осторожно спросил Петро.