Семья Рэдли - [53]
Красногрудый дрозд!
Роуэн вспоминает полный ненависти голос Тоби и смех Харпера, как будто на свете ничего смешнее не придумаешь.
Затем память подбрасывает один эпизод, имевший место в прошлом месяце. Он шел к каштанам, растущим в дальнем конце школьного двора, чтобы посидеть в тени, и вдруг к нему сзади подбежал Харпер, наскочил на него и повалил на землю. Роуэн помнит, как тот безжалостно вдавливал его в траву всем своим неподъемным весом, помнит, как ему не хватало воздуха, как казалось, будто легкие вот-вот лопнут. Помнит сдавленные смешки других ребят, в том числе Тоби. И хриплый неандертальский вопль Харпера: «Гаденыш не может дышать!»
Пока Роуэн лежал, придавленный, у него даже не возникло желания дать сдачи. Ему хотелось провалиться под эту жесткую землю и никогда не возвращаться.
Он берет бутылку с тумбочки.
«За Харпера», — думает он и делает глоток.
Восхитительный вкус омывает его язык, унося тревогу и напряжение. Привычные боли-хвори почти мгновенно испаряются, на смену им приходит бодрость.
Как будто бы он наконец проснулся.
Пробудился от столетнего сна.
Оторвавшись от бутылки, Роуэн изучает свое отражение в зеркале — розовые пятна исчезают, как и темные круги под глазами.
Если хочешь полетать, она тебе поможет.
Всемирное тяготение — всего лишь закон, который можно нарушить.
И вот, сам того не заметив, Роуэн уже парит над кроватью и тумбочкой, где валяется «Руководство воздерживающегося».
Он смеется, кувыркаясь в воздухе. Сотрясается от безудержного хохота, словно вся его жизнь была длинным анекдотом, который только что достиг кульминации.
Но больше никто над ним шутить не будет.
Он не красногрудый дрозд.
Он — Роуэн Рэдли.
И он может все.
ПОНЕДЕЛЬНИК
Сдерживайте свое воображение. Не забывайтесь в опасных мечтах. Не надо размышлять о том стиле жизни, который вам недоступен. Будьте активны. Занимайтесь спортом. Больше работайте. Отвечайте на письма. Ведите безвредную общественную жизнь. Действие ограничивает фантазию. Воображение для нас подобно машине, движущейся к обрыву на высокой скорости.
«Руководство воздерживающегося» (издание второе), стр. 83
Мистер Полицейская энциклопедия
Йорк. Главное полицейское управление Северного Йоркшира. Старший суперинтендант, детектив Джефф Ходж сидит у себя в кабинете и сокрушается о том, что так скудно позавтракал. Разумеется, он понимает, что ему не помешало бы сбросить килограммов десять. И знает, что Дениз беспокоится о его уровне холестерина и прочем, но нельзя же начинать рабочую неделю с хлопьев с фруктами и обезжиренным молоком и маленького гаденького мандарина, или что там это было. Она запретила ему есть арахисовое масло.
Арахисовое масло!
«Оно слишком соленое, и в нем содержится пальмовое масло», — аргументировала жена.
Дениз выучила все о пальмовом масле на занятиях программы «Следим за весом». Ее послушаешь, так можно подумать, будто пальмовое масло хуже кокаина.
А теперь он смотрит на двух бестолковок в униформах и жалеет, что послушался Дениз. Хотя, конечно, попробуй ее не послушайся.
— Так, значит, вы утверждаете, что беседовали с Кларой Рэдли, но ничего не записали?
— Мы зашли к ним, и она… удовлетворила наш запрос, — отвечает констебль Лэнгфорд.
«Теперь все молодые так выражаются, — думает Джефф. — Приходят после обучения в Уайлдфелл-Холле и разговаривают, как компьютеры».
— Удовлетворила ваш запрос? — фыркает Джефф. — Черт тебя дери, дорогуша. Она ваша главная зацепка в этом деле!
Оба полицейских съеживаются от его голоса. «Может, — признает он про себя, — если б я поел на завтрак долбаного пальмового масла, то хоть держал бы себя в руках худо-бедно. Ну ладно, три пирога с луком и сыром на обед — и дело в шляпе».
— Так, — говорит он, поворачиваясь ко второму полицейскому, констеблю Хеншо. Никчемный кастрированный спаниель, а не мужик, по оценке Джеффа. — Давай, Труляля. Твоя очередь.
— Просто нечего было записать. Думаю, мы не допрашивали ее с пристрастием, потому как это была рутинная процедура. Вы же знаете, два человека пропадают каждый…
— Уймись, мистер Полицейская энциклопедия. Про статистику я не спрашивал. И, скажу я вам, на рутинную процедуру, растак ее, это уже совсем не похоже.
— Почему? — интересуется констебль Лэнгфорд. — Что-то всплыло?
— Тело парня. Вот что всплыло. В Северном море, будь оно проклято. Мне только что звонили из Восточного Йоркшира. Нашли на скалах в Скипси. Это он. Стюарт Харпер. Хорошо над ним поработали.
— О боже, — хором говорят бестолковки.
— Да, — соглашается Джефф. — Черт его дери.
Самообладание
Почти всю ночь Роуэн дописывал стихотворение о Еве, над которым бился уже несколько недель. «Ева. Ода чудесам жизни и красоте» превратилась чуть ли не в эпическую поэму, семнадцать строф, на которые ушел весь блокнот формата А4.
При этом, несмотря на то что ночью он не сомкнул глаз, за завтраком Роуэн чувствует себя бодрее, чем обычно. Он ест ветчину и слушает радио.
Пока родители снова пререкаются в прихожей, он шепчет Кларе:
— Я попробовал.
— Что?
— Кровь.
У Клары глаза на лоб лезут.
— И?..
— У меня прошел творческий кризис.
— Чувствуешь себя по-другому?
— Сто раз отжался. Обычно и десяти не могу. И сыпь прошла. И голова. Ощущения обострились до предела, как будто я супергерой или вроде того.
В возрасте 24 лет я чуть не покончил с собой. В то время я жил на Ибице, в очень красивой вилле на тихом побережье острова. Совсем рядом с виллой была скала. Охваченный депрессией, я подошел к краю скалы и посмотрел на море. Я пытался найти в себе смелость прыгнуть вниз. Я ее не нашел. Далее последовали еще три года в депрессии. Паника, отчаяние, ежедневная мучительная попытка пойти в ближайший магазин и не упасть при этом в обморок. Но я выжил. Мне уже давно за 40. Когда-то я был практически уверен, что не доживу до 30.
Дождливым пятничным вечером профессор Кембриджского университета Эндрю Мартин находит решение самой сложной в мире математической задачи. Оно способно изменить весь ход человеческой истории. Но профессор Мартин внезапно и бесследно исчезает. Когда спустя некоторое время его обнаруживают… шагающим по шоссе без какого-либо предмета одежды на теле, профессор Мартин ведет себя немного странно. Жене и сыну он кажется каким-то другим. Самому ему абсолютно все вокруг представляется нелепым, люди достойными жалости, человеческая жизнь лишенной смысла.
Том Хазард выглядит как обычный сорокалетний мужчина. Почти никто не знает, что на самом деле он живет уже пятое столетие. Том играл в одной труппе с Уильямом Шекспиром, ходил под парусами с капитаном Джеймсом Куком, водил компанию со Скоттом Фицджеральдом… Периодически меняя личности, Том может жить сколь угодно долго. Есть лишь одно условие – он не должен никого полюбить…
Жизнь 12-летнего школьника Барни Ива сложно назвать легкой. Год назад исчез без вести его отец, мама целыми днями пропадает на работе, в школе над ним постоянно издевается его одноклассник Гэвин Игл, а директриса мисс Хлыстер решила окончательно сжить его со свету. Как бы Барни хотелось забыть обо всем этом и пожить другой жизнью, где нет никаких проблем. Например, стать толстым, ленивым, избалованным котом. И однажды желание Барни внезапно исполняется.Иллюстрации Пита Уильямсона.
Вы держите в руках настоящую историю Отца Рождества. Возможно, вам он известен под другими именами – Дед Мороз, Санта-Клаус, Юль Томтен или Странный толстяк с белой бородой, который разговаривает с оленями и дарит подарки. Но так его звали не всегда. Когда-то в Финляндии жил мальчик по имени Николас. Хоть судьба обошлась с ним неласково, Николас всем сердцем верил в чудеса. И когда его отец пропал в экспедиции за Полярным кругом, мальчик не отчаялся и отправился его искать.Николас и вообразить не мог, что там, за завесой северного сияния, его ждёт встреча с эльфами, троллями, проказливыми пикси и волшебством.
Если бы наша жизнь сложилась по-другому, была бы она лучше? Мы не знаем. Но та, которая нам дана, – ценна сама по себе, об этом новый роман Мэтта Хейга. Между жизнью и смертью есть библиотека. В нее-то и попадает 35-летняя Нора, учительница музыки из Бедфорда, когда однажды ночью вся ее жизнь полетела под откос. Полки здесь тянутся бесконечно. Каждая книга дает шанс прожить свою собственную, но совсем другую жизнь. Принимать другие решения и, главное, не сожалеть о том, что когда-то не случилось. Оказывается, поступи Нора иначе в тот или иной момент жизни, она могла бы стать рок-звездой, олимпийской чемпионкой, ученым-гляциологом, женой и матерью, побывать в Австралии.