Семья преступника - [11]
.)
Эмма (встает со стула и в испуге отходит). Чужой человек… Кто вы? Кого вам нужно? Вы к папà?
Коррадо (быстро). А кто ваш папа?
Эмма. Он отличный человек.
Коррадо. Да кто же наконец?
Эмма. Он всем здесь благодетель, доктор Арриго Пальмиери.
Коррадо. Пальмиери?
Эмма. Вы его не знаете?
Коррадо. Желал бы познакомиться.
Эмма (отходя дальше). Ну, так…
Коррадо (подвигаясь к ней). Ну, так… что же?
Эмма. Не подходите ко мне.
Коррадо. Отчего же? (Пристально смотрит на нее.)
Эмма. Ах, ваши глаза, точно угли, — не глядите на меня!
Коррадо. Нет, мне нужно глядеть на вас.
Эмма. Нужно? (Хочет закрыть глаза.)
Коррадо. Дайте мне поглядеть на вас! В вашем лице я ищу сходства с моей дочерью.
Эмма. У вас есть дочь?.. Ну, так я меньше боюсь вас: отец не бывает злым человеком.
Коррадо. Это правда! И я был бы добрее, если б дочь моя была со мною.
Эмма. Вы ее потеряли?
Коррадо. Да; но я найду ее, если только она жива. Позвольте поглядеть на вас. (Смотрит на нее пристально, с напряженным вниманием.) Нет, я сумасшедший! Припомнить невозможно. Как вас зовут?
Эмма. Эмма.
Коррадо. Эмма?
Эмма. Разве вам не нравится это имя?
Коррадо. Нет; но лучше, если б вас звали Ада.
Эмма. Отчего же Ада?
Коррадо. Это имя моей дочери. Вас никто так не называл?
Эмма. Никто.
Коррадо. И ваша мать даже?
Эмма. Моя мать на небе.
Коррадо. На небе?.. Она была жена доктора?
Эмма. Да, и умерла при моем рождении.
Коррадо (про себя). Ложь! Вот оно, ужасное сомнение! Ада умерла, законная дочь доктора умерла… Чья же эта?.. Розалии? Целовать мне ее или… (Подходит к Эмме.)
Эмма (в испуге). Вы меня пугаете!
Коррадо. Нет, дитя мое, не бойтесь.
Эмма. Но ваши глаза такие страшные.
Коррадо. Не всегда они страшны, в них бывает и любовь, бывают и слезы, — много слез, горьких слез! Поглядите на меня.
Эмма. Когда вы говорите нежно, я вас еще больше боюсь.
Коррадо. Все страх да боязнь! Вы сами сказали, что отец не может быть злым… Ну, я вас буду называть Ада, а вы зовите меня отцом. Я хочу быть вашим отцом. (Подходя.)
Эмма (удаляясь). Вы мой отец?
Коррадо (горячо). Ведь если не я, так горе вам! Горе вам!
Эмма. Ах, боже мой, помогите!
Входит Розалия.
Розалия, Эмма, Коррадо.
Розалия (не замечая Коррадо). Что с вами, Эмма? (Увидав Коррадо, вскрикивает от ужаса, прижимает Эмму к своей груди, потом уводит Эмму в ту же дверь, откуда вышла, и, возвратясь, остается на пороге с поникшей головой.)
Коррадо. Розалия!
Она закрывает лицо руками.
Я не привидение, чего меня бояться? Ты не хотела сама притти ко мне, так должна была приготовиться принять меня у себя. Твое поведение непонятно. Я не знаю, чего ты испугалась, — меня ли, или того, что застала меня с этой девушкой, которую я считаю нашей дочерью.
Розалия. Адой? Ты в бреду. Она говорила тебе, что ее зовут Эммой?
Коррадо. Говорила.
Розалия. Что она дочь доктора Пальмиери?
Коррадо. Говорила; но ты подтвердишь ли?
Розалия. Подтверждаю.
Коррадо. Тем хуже для тебя. Она дочь доктора Пальмиери? Но единственная законная дочь доктора умерла давно. Теперь я тебя спрошу, и ты мне ответишь: кто же мать этой девочки, которую ты так поторопилась спасти от моей ревности?
Розалия. Кто ее мать? Не знаю. Я была в крайней бедности, когда взяли меня к ней в гувернантки, и не считала себя вправе требовать ее метрического свидетельства. Спроси у ее отца.
Коррадо. Спрошу. Теперь другой вопрос: где Ада? Что ты с ней сделала?
Розалия. Странный вопрос! Что я с ней сделала? Она умерла.
Коррадо. Ада умерла?
Розалия. Да, умерла. Бедной жене преступника, презираемой всеми, недоставало милостыни для прокормления себя с дочерью; она умерла от нужды.
Коррадо. Моя Ада?.. И так равнодушно ты объявляешь мне о ее смерти? Ты! Мне? Не верю. Где свидетельство о ее смерти?
Розалия. Ступай в Катанию и спроси там. У меня ты не имеешь права спрашивать отчета; ты нас бросил.
Коррадо. Я вас бросил?.. Я?.. Для чего же я четырнадцать лет сгибал душу и тело под тяжестью цепей и не издыхал, как лошадь? Для чего я терпел удары и бичеванье? Что берегло мою жизнь, если не надежда увидать тебя, увидать дочь. Зачем же я пилил и ломал железные решетки? Зачем, не боясь смерти, тащился я по лесам и оврагам, еле двигая свои израненные цепями ноги? Куда стремился я? В дом, где оставил жену. Кого искал я? Розалию, мою первую любовь, единственную женщину, которую любил я с таким жаром, — и так недолго. Ах! Да, Розалию, чтобы сказать ей: «Смотри, сколько я страдал, и прости меня!» Смотри, что я перенес, чтобы дотащиться до твоих ног (падает на колени), и будь великодушна, подыми меня и иди со мной.
Розалия. С тобой? Нет. Я тебя очень жалею, но ты нас жалел ли? Ты знал, что у тебя дочь, больная, слабая, что у тебя жена, которая для тебя покинула родителей и покинута всеми. Ты не хотел пожалеть нас, не хотел сдержать своего буйного характера! Ты знал, что мы дышим только тобою, что без тебя мы погибнем от голода, стыда, унижения! Ты забыл нас и помнил только о мести. Ты убил моего брата…
Коррадо (медленно подымаясь). Не произноси этого имени!.. Оно не переставало звучать в душе моей самым горьким упреком… Алонзо хотел лишить меня всего и отнял, у меня все… Это преступление… но я страданиями искупил его.