Семья: Полина - [59]

-Котька, налей мне немного чего по крепче, будь добра,- как бы между прочим попросил он ее.

Поли на столе среди напитков обнаружила бутылку армянского коньяка и налила совсем немного, для себя она в стакан налила минералки. Отпив маленький глоток, все остальное Олаф вылил на спину маза на места рассечения, от чего Урза выгнулся и чуть не взвыл.

-Ну, так ты не против, если я поговорю с госпожой?- спокойно спросил Олаф, тот молчал.

Тогда садист продолжил. На 6 или 7 сильном и хлестком ударе с протягом Урза уже не скрывал, что ему больно, он сжимался и рефлекторно пытался уклонятся.

-Еще коньячку?- все так же спокойно спросил Олаф, подойдя к нижнему почти вплотную.

-Можно, - услышал он в ответ.

Только Олаф протянул руку к шее Урзы и нажал на болевую точку рядом с ключицей, и тут нижний завыл от боли в голос. Садист явно кайфовал, мучая жертву.

-Так даже интереснее, да?- Олаф довольно улыбался и все еще причинял боль.

Он перестал пороть и просто давил на больное место с периодичностью в несколько секунд. Урза извивался и, сжав зубы, выл, от боли у него слезы текли. Через некоторое время он не выдержал и, тяжело дыша, сказал это слово: «Стоп».

Тут же Олаф его отпустил и ослабил веревки, измученный нижний повис на руках, он все еще шумно дышал. Поли убрала покрывало с кровати и принесла чистую простынь из ванной комнаты. Сам Олаф достал из ящика стола мази и салфетки. Рассечения и синяки были обработаны, Урзу обернули в простынь и, сняв с Х-креста, уложили на кровать на живот. Он только молчал и иногда поднимал опасливый взгляд на Олафа. Поли села рядом, взяла его за руку и погладила по голове.

Нижний успокоился и лежал, закрыв глаза.

После интенсивной порки он часто расслаблялся, а потом вырубался на несколько часов и крепко спал.

* * *

-... это было на мосту через Иртыш. Весной, почти четыре года назад... Я тогда только приехала в Омск и еще не думала, буду там жить или нет... Я поздно шла домой, тогда еще на съемную квартиру,- Поли не громко рассказывала Олафу, сидящему в кресле напротив нее, сама она все еще была рядом с Урзой и машинально держала его за руку.- А тут вижу, человек перелез через перила и собирается плюхнуться в реку. Представляешь? А... а вокруг нет никого. Я даже ни о чем не подумала, просто подбежала и повисла на нем... не дала упасть.

Поли вздохнула и продолжила:

-Я так орала на него. На меня бешенство напало... Когда он обратно перелез- по щекам отхлестала. Наверное, я его напугала тогда, - она хихикнула и посмотрела на лежащего нижнего.- Хотя нет, сама была напугана, что живой человек вот так, прямо сейчас, бросится с моста... и все, конец.

Она молчала, вспоминая тот вечер, словно это было на днях, так сильно событие врезалось в память.

-Мы потом до утра сидели в кафе. Он показал свои документы и сказал, что у него проблемы с памятью. У него был паспорт, банковская карта, мобильник, но он ничего не помнил. Его зовут Андрей Урзаев. Почти твой ровесник. Сам он рассказал, что помнил только полгода своей жизни или около того. Еще у него была выписка из больницы, и в диагнозе была указана черепно-мозговая травма. Скорее всего, проблемы с памятью из-за этого. Справка выдана больницей города Магнитогорска. Он приехал в Омск на место прописки - там оказалась хрущевка-однушка на Карла Маркса и была занята другими людьми... Вот он помыкался, его выгнали, и оказался на улице. Я потом о нем через органы собирала информацию и справки, так узнали, где родился, учился, что родных у него не осталось, никого не помнит, и что правда, хрущевка - это его квартира, а те граждане ее захватили. Потом я долго судилась на выселение, потом так же долго ловила участкового, чтоб в его присутствии вынести дверь и барахло подселенцев. Ты не представляешь, что и как это было.

Поли перевела дух и продолжила дальше:

-Подселенцы оказались какими-то нелегалами, по-русски не понимали и их крышевали такие же приезжие. За то, что я вернула квартиру Урзе, меня избили - сломали руку..., а когда выселяли, то тоже было нападение, но я была не одна, он меня провожал. В итоге, двое с проломленной головой, а он целехонький. Я была в шоке и от нападения и от того, как он повел себя. Олаф, он умеет хорошо драться, хотя по нему это не скажешь,- Поли посмотрела на нижнего, Олаф все также молча слушал ее.- Он устроился на работу в управляющую компанию простым рабочим... там краны чинил, лампочки менял, дворы мел, да, работа не ахти какая, но все же хоть немного денег.

Поли замолчала и хихикнула, а затем, улыбнувшись, погладила Урзу по голове и сказала:

-Он себе подружку потом завел! Ну, а потом,- тут она осеклась и стала серьезной,- началось не самое лучшее. Он обнаружил, как наркоманам закладки делали на детской площадке, выследил, кто и сдал его ментам, но барыга остался цел, а вот его на 15 суток и там избивали. Меня не было в Омске, да и он молчал, не позвонил. Когда приехала, обнаружила его в больнице, там же и с Игорем познакомилась... Урза после больницы изменился, стал резким, грубым и... жестоким. Олаф, он того барыгу убил. Понимаешь, просто убил! Сказал, что пырнул и попал в сердце. Я пыталась с ним найти общий язык в этом плане, но он всегда припоминал мне больницу и свои переломанные кости... и это был не единственный раз. Я покрываю преступника, это не правильно.