Семья Наполеона - [63]

В августе 1810 года Люсьен со всем своим семейством (Александрина подарит ему десять отпрысков) с разрешения короля Иоахима отплыл из Неаполя на американском судне «Геркулес», приписанном к Салему, которое держало курс на Соединенные Штаты. К этому времени Мюрат проявил серьезные признаки неповиновения, если не откровенной измены императору. Судно зашло в один из сардинских портов, где было перехвачено английским военным кораблем. Люсьен был вынужден сдаться как военнопленный, хотя ни разу не проявил даже малейших признаков воинственности, и со всеми своими домочадцами оказался на борту фрегата Его величества «Помона». После трех месяцев комфортабельного интернирования на Мальте, на бывшей вилле князя и Великого магистра, они отплыли в Англию и 12 декабря прибыли в Плимут. Здесь Люсьен был бурно принят как беженец от наполеоновской тирании, а лорд Пауис даже предоставил в его распоряжение свой загородный дом в Шропшире. Однако изгнанник вскоре поместил в лондонские банки солидные суммы денег и приобрел поместье Торнгров в Вустершире, где в течение последних четырех лет вел жизнь в духе деревенского сквайра из романов Джейн Остин, посещая охотничьи балы в залах местной знати и выставляя на всеобщее обозрение сокровища искусства, которые ему удалось переправить с борта «Геркулеса». Однако когда один из лондонских банков прогорел, Люсьен обнаружил, что едва сводит концы с концами. Брат Луи предложил ему свою помощь, но затем, что весьма для него характерно, передумал.

Наконец Люсьену удалось связаться с матерью. Она послала ему средства к существованию через одного контрабандиста, а тот, в свою очередь, передал их генералу Лефевр-Денуэту, жившему под надзором в Вустершире, бывшему французскому пленному. Английская пресса подняла вокруг бегства Люсьена невообразимую шумиху. Наполеон был вне себя, он исключил брата из списка сенаторов и едва не зачислил его в государственные изменники. Тем не менее, будучи в курсе тайной финансовой поддержки Люсьена, осуществляемой Летицией, не стал вмешиваться.

Евгений де Богарне, лысеющий, но щеголяющий роскошными кавалерийскими усами, продолжал доставлять своему приемному отцу наибольшее удовлетворение. Его полевая служба была неизменно выше всяческих похвал, а вверенные ему итальянские войска, хотя и не всегда достигали желаемых побед, в 1809 году вполне справились с возложенной на них задачей по отражению австрийцев, чем поддержали императора в самый критический момент. В 1810 году Евгений получил уведомление, что, по всей вероятности, вскоре станет независимым монархом со всеми вытекающими отсюда правами. Ему присваивался, хотя и не сразу, титул Великого герцога Франкфуртского. Это означало, что отчим более не рассматривал его в качестве наследника трона итальянского королевства. Тем не менее Евгений остался верно служить Наполеону в Милане как вице-король со своей супругой Августой-Амелией в роли вице-королевы. Это была любящая пара, и их семейство постоянно увеличивалось.

И все-таки, несмотря на личную популярность этой видной правящей четы, жители Северной Италии, пожалуй, даже всей страны, постепенно становились все более безрассудными. Их принижало то, что с ними обращались как со второсортными гражданами Французской империи, в то время как слишком много нахальных французских солдат и чиновников роскошествовали здесь за их счет. Наполеон в свое время пробудил в них заветные мечты о возрожденной Италии, чтобы затем разбить их вдребезги. Не испытывали итальянцы и ровным счетом никакого восторга от перспективы быть призванными в армию, чтобы угодить за границу с очередной авантюрой императора. В Испании неаполитанцы, тосканцы, жители Северной Италии тысячами проливали кровь во имя чужих интересов. Однако никто из них и помыслить не мог, какой ужас поджидает их в России.

Сестра Евгения Гортензия рассталась с супругом вскоре после его отречения. Последний пришел в бешенство, когда узнал, что брат прибрал к рукам все его дворцы и загородные резиденции в Голландии. В декабре 1810 года бывшее королевство было официально включено в состав Франции. Тем не менее, Луи получил ежегодное содержание в 2 миллиона франков вкупе с несколькими прекрасными поместьями. Ему также было позволено сохранить за собой титул короля. Он отверг как компенсацию, так и аннексию, и из австрийского города Грац, где отказывался видеть кого бы то ни было, кроме врачей, слал письма супруге, приказывая ей последовать его примеру.

Гортензия весьма мудро пропустила его советы мимо ушей. Император отдал ей их особняк в Париже и загородную резиденцию в Сен-Ле, помимо дохода в полмиллиона франков. Кроме того, Наполеон пообещал ей позаботиться об образовании ее сына. Он все еще питал к Гортензии сильную привязанность и в письме, извещая о том, что дарит ей загородный замок, говорил: «Тебе надо тихое место в деревне и лучше, чем Сен-Ле, тебе не найти». Он по-прежнему называл ее «своей дочерью», а в письмах подписывался «твой любящий отец Наполеон». Правда, позднее он стал более критичным: «Гортензия, такая добрая, такая милая, подчас бывала неправа. Я должен это признать, несмотря не всю мою привязанность к ней и ее искреннюю привязанность ко мне. Каким бы странным, каким подчас невыносимым ни был Луи, он любил ее, а коль при этом еще затронуты и государственные интересы, женщина обязана владеть собой и каким-то образом заставить себя отвечать любовью на любовь». Но в данном случае император поддался корсиканскому племенному чувству. Ни одна женщина в мире не смогла бы полюбить короля Голландии.