Семья Наполеона - [104]

К сорока годам Бетси Патерсон превратилась в скупердяйку с акульей хваткой в финансовых вопросах, которая путем удачно приобретенной недвижимости сумела сколотить себе огромный капитал. Ее красота, казалось, была неподвластна времени, и Бетси оставалась привлекательной не только в сорок, но и когда ей было за пятьдесят. Хотя она много путешествовала, преимущественно по Европе, и почти каждую ночь отправлялась на банкет или бал, любовников она себе не заводила. Ее сокровенной надеждой было женить сына Бо на одной из дочерей его дяди Жозефа Бонапарта. Вот почему ее постигло горькое разочарование, когда в 1829 году он женился на одной барышне из Балтимора по имени Сюзан Мери Уильямс. Бо мало в чем преуспел в жизни, если не считать периодических занятий фермерством, и стал отцом двух сыновей. Он продолжал переписываться с Бонапартами, хотя и не ожидал от них особой поддержки.

В 1848 году мир внезапно захлестнула революция. Наиболее здравомыслящий из европейских правителей король Франции Луи-Филипп оказался застигнут врасплох и в считанные дни лишился трона. В стране была провозглашена республика, однако бонапартизм сумел заново проявить себя серьезной политической силой. Бывший клан превратился в династию.

Глава двенадцатая Легенда и прозрение

«Теперь стало модным возвеличивать победы Бонапарта. Те, кто пострадал из-за них, ушли из жизни; нам больше не услышать проклятий из уст жертв, воплей боли и горя. Нам больше не увидеть истощенную Францию, когда за плугом шли женщины, нам не увидеть родителей, взятых в заложники из-за их сыновей, или целые деревни, что подвергались наказанию из-за одного-единственного случая дезертирства. Нам больше не увидеть списки призывников, вывешенные на углах улиц, или толпы зевак, сгрудившихся под огромными бесконечными списками приговоренных к смерти, когда люди со страхом в сердце пытались обнаружить в них имена своих детей, своих братьев, друзей или соседей».

Шатобриан. «Мемуары. D’Outie-Tombe»

«Можно лишь прийти к заключению, что он был не только безумец, но и негодяй».

Адольф Тьер о Наполеоне III

Наполеон не зря провел годы одиночества на Святой Елене. Как он сам когда-то заметил: «Моя жизнь — настоящий роман!» Именно так он и представил ее в «Мемориале Святой Елены», этой самой тонкой, самой хитроумной из апологий, проникнутой либеральными идеалами и дающей объяснение каждой ошибке или поражению, в которой вся его карьера представлена как нескончаемое стремление привести человечество в царство свободы. Все его войны, оказывается, являлись попытками облагодетельствовать человечество, и главной их целью было создание воистину счастливой и справедливой Европы; любую войну можно выиграть быстро и окончательно, если только правильно ее организовать. Подобная интерпретация его жизни была нужна лишь для того, чтобы добиться поддержки для сына и всего бонапартовского клана. Это была не просто легенда о себе самом, но также и династический миф, намеренно изобретенный, чтобы подготовить условия для реставрации Бонапартов. Наполеон намеренно в совершенно ином свете изобразил всех своих близких, которых в годы своего могущества презрительно считал жаждущими от него милостей марионетками. На Святой Елене он наградил их талантами и добродетелями, достойными родственников гения. Ему было прекрасно известно, что драма его трагического конца наверняка покажется привлекательной для нового поколения романтиков. Франция под властью Бурбонов вскоре начала проявлять признаки недовольства, а буржуазный режим Луи-Филиппа, с его тягой к приумножению личных богатств, ей попросту до смерти наскучил. Несмотря на предостережения Шатобриана, страна позабыла о том, как в свое время была обескровлена императором, чью легенду теперь подпитывали поэмы Виктора Гюго и баллады Беранже. Столь действенными оказались ее чары, что в 1840 году, в плохо продуманной попытке использовать ее для восстановления популярности своего блеклого режима, Луи-Филипп распорядился перевезти во Францию бренные останки императора и со всей пышностью вновь предать их земле в Париже, в Доме инвалидов.

Мало кто понял тогда, что скрывалось за этой легендой. Император стал архитектором первого в мире тоталитарного государства, нацеленного на войну, адвокатом в высшей степени агрессивной формы национализма, в основе которого лежали следующие принципы: чем больше государство по размерам, тем лучше, границы можно перекраивать посредством военной силы, присоединять страну к стране независимо от действующих там законов и традиций, экспансионистские войны можно выиграть посредством одной-единственной молниеносной кампании. (В своей внешней политике Гитлер во многом обязан Наполеону). Любой будущий бонапартовский монарх должен был стать ровней неподражаемому гению Наполеона, воплотить в себе не поддающуюся воплощению легенду. Вот уж воистину darnnosa hereditas[21].

Однако на протяжении многих лет казалось, что, несмотря на всю свою живучесть, наполеоновская легенда останется не более чем головокружительным мифом. Поддержка, оказанная в 1830 году Наполеону II, была едва ли не смехотворной, и ее трудно принимать всерьез. В любом случае, юноша умер спустя два года. После Жозефа новым главой клана стал Луи Наполеон Бонапарт, третий и единственный выживший сын короля Людовика (Луи) и Гортензии, которого мать воспитывала одна, живя в Швейцарии. Молодой человек не испытывал ни малейшего сомнения на тот счет, что в один прекрасный день станет императором Франции. Правда, следует отметить, что его первые интриги отдавали фарсом. Попытка в 1836 году склонить на свою сторону гарнизон в Страсбурге и провозгласить империю потерпела крах за три часа, закончившись его насильственной депортацией в США. Вторая попытка в 1840 году, всего за месяц до возвращения тела его дяди во Францию, поднять императорский штандарт в Булони обернулась не меньшим провалом и повлекла за собой шестилетнее заточение в замке Ам, из которого он бежал в 1846 году. Во время его непродолжительного пребывания в Лондоне о Луи Наполеоне сложилось мнение как о ни на что не годном неудачнике-авантюристе.