Семья на выходные - [2]

Она сделала умоляющий жест.

— Джордан, перестань. Я имела в виду совеем другое.

— Неужели? — Он резко обернулся, пронзая ее взглядом. — Тогда постарайся объяснить, что именно.

— Я и стараюсь.

Она тщательно подбирала слова.

— Мне кажется, что я для тебя что-то вроде одного из твоих предприятий. Ты обставил все честь по чести: вино, закуска, — осталось лишь скрепить сделку печатью. А у меня уже кружится голова, и приходится во Всем полагаться только на тебя. Ставлю в нужной графе подпись, и вот я — уже миссис Джордан Максуэйн. Но я не предприятие, а человек из плоти и крови, мне нужно время.

— 'И сколько же тебе его нужно?

Она колебалась.

— Месяц-другой. Не знаю. Пока не узнаем лучше друг друга. Пока не увидим друг друга в подлинном свете.

Спокойное лицо Джордана искривилось, как от сильной боли.

— Чушь какая-то! Что ты называешь «подлинным светом»?

— То, что было с нами, напоминает волшебную сказку или что-то в этом роде. Ты такой смелый, ни на кого не похожий…

— И это плохо?

— Нет, конечно, нет, я…

— Что — ты?

— Я чувствую, что долго так продолжаться не может. Я не смогу дать тебе то, чего у тебя еще не было.

— Это не правда.

В подтверждение искренности своих слов она положила руку ему на грудь, но в ту минуту жест этот значил нечто большее. Он напомнил им об огне, в котором пылали они оба.

Мрачный взгляд Джордана оживился.

— О том, что ты можешь мне дать, судить буду я.

Он привлек ее к себе.

Сгорая от желания, Ева очутилась в его объятиях. Она понимала, что надо оттолкнуть его и попытаться объяснить то, что он отказывается понять. Но от ощущения его близости — его силы, красивой мускулистой груди, прижавшейся к ней, его запаха, мужского запаха, к которому примешивался аромат песка и моря, — она на минуту потеряла голову.

— Я — подлинный, — говорил он, — и все, что было между нами, тоже подлинное, настолько, насколько это вообще возможно.

— Я люблю тебя, Джордан. — Его губы уже касались ее шеи. Она снова издала стон. — Я тебя люблю.

— И ты выйдешь за меня. В субботу…

— Джордан…

— Обещай.

— Джордан, я…

— Что?

— Я не могу.

— Можешь.

— Нет, я…

— Скажи мне, скажи «да».

— Джордан…

— Скажи!

— Джордан…

— Скажи, милая, скажи сейчас же… — Его губы коснулись ее уха, лаская и щекоча.

Ей казалось, что «да» уже слетает с ее губ. Но каким-то чудом она снова взяла себя в руки и едва слышно, но отчетливо произнесла «нет».

И тотчас же их восхитительные ласки прекратились.

И хотя это следовало бы сделать Еве, Джордан разомкнул ее руки, обвивающие его, и легко ее отстранил.

Потом отвернулся и стал смотреть на волны за окном. Она понимала: он хочет погасить свой порыв, да, впрочем, и она тоже; старается не думать о том, чем бы они могли заняться, если бы она отважилась сказать «да»; гонит от себя мечты о жгучих наслаждениях, которые могли бы унести их в безбрежный океан блаженства.

— Что за игру, черт побери, ты ведешь? — резко, не поворачивая головы, произнес он.

Ева стиснула пальцами виски: до чего же она себя презирала! Еще утром, стоя перед зеркалом, она поняла, что пора что-то делать, пока ничего дурного, вроде ее брака с Тэдди Тэннером, не произошло. Но с ужасом догадывалась, что может с этим не справиться.

И, судя по всему, оказалась права. Она все провалила. С треском. Пролепетала свои доводы, будто и сама в них не верила, и, едва он привлек ее к себе, растаяла в его объятиях.

— Это не игра, клянусь тебе, — устало выдохнула она.

— Тогда, черт побери, чего же ты хочешь?

— Ничего. Только то, что сказала. Пожалуйста, постарайся понять. Я хочу, чтобы в браке мы были равны. Но пока я себя не чувствую равной. Я словно твоя тень, целиком в твоей власти. Думаю, это опасно для меня.

Тут он обернулся.

— Это безумие. Мы равны настолько, насколько это вообще возможно. Я тебя боготворю. И готов подарить тебе весь мир, если захочешь.

— В том-то и дело: я должна добиться всего, чего хочу, сама. Никто другой не может мне этого дать.

— Прекрасно. — В его голосе нарастала раздражительность. — Получай то, что хочешь. И выходи за меня замуж в субботу.

— Пока, Джордан, я не могу выйти за тебя замуж.

Они вернулись к тому, с чего начали. Только теперь он уже почти верил, что ее слова не пустой звук. Она и впрямь решила отсрочить их бракосочетание.

С первого вечера, когда он увидел ее у себя на кухне, он не допускал и мысли, что может ее потерять. Она принадлежала ему с той минуты, как, залившись краской, назвала сумасшедшим, а он ответил, что так оно и есть, он потерял рассудок из-за нее.

Теперь же произошло невозможное. Она сказала «нет».

О боже, в эту минуту он испытывал к ней едва ли не ненависть. Она уничтожила в нем мужчину.

Он призывал себе на помощь остатки мужества, чтобы не броситься к ее ногам, умоляя не покидать его.

Почему же, черт побери, он до сих пор не понял, какую власть имеет над ним эта женщина?

Страшно подумать! Ведь он близок к агонии.

Но агонии Джордан Максуэйн не допустит.

Джордан начал резким тоном, которым никогда прежде с ней не говорил:

— С меня хватит, Ева. Либо «да», либо «нет».

Или — или. Я не собираюсь ждать всю жизнь, пока ты поймешь, хочешь ли быть моей женой.

Он увидел, как широко открылись ее огромные сине-зеленые глаза, и испытал удовлетворение. Вот так. И это при всей его нежности и обходительности. Надо поставить ее перед выбором сейчас или никогда.