Семья Эглетьер - [96]
— Наоборот, это чудесно! — воскликнула Мадлен.
Теперь она была уверена, что выздоровление Франсуазы — вопрос времени.
— Увидишь, жизнь покажется тебе привлекательнее, если ты будешь трезво к ней относиться. Не будет иллюзий, не будет и разочарований. И каждый раз, как на твоем пути встретится что-то благородное и красивое, ты станешь дорожить им вдвойне. Если ты не будешь требовать многого от жизни, будешь счастлива всем, что она тебе даст!
— Сомневаюсь!
— Поверь мне, Франсуаза… Не все черно, не все уродливо на свете… И если этот человек…
— Дело не только в нем, все хороши, и мужчины и женщины… Всех, кого я знала близко, я вижу теперь в истинном свете… Кароль спит с Жан-Марком, отец изменяет Кароль с кем попало, у матери в голове только ее крохотное эгоистическое счастье. А я всех их так любила! Так высоко ставила! Ты не знала про отца?
— Знала, Франсуаза.
— Ну разве, живя с ними, могу я снова обрести вкус к жизни? Кстати, второе письмо от матери. Я только что его прочла. Посмотри и ты! Оно того стоит, уверяю тебя.
Франсуаза взяла с подоконника письмо и протянула его Мадлен. Это был двойной лист голубоватой бумаги с волнистыми краями. Мадлен снова надела очки и стала читать, пропуская неразборчиво написанные слова:
«…Даниэль заходил ко мне и сказал, что у тебя был сильный приступ печени. Ах ты лакомка! Будь осторожна, ведь если ты не будешь следить за собой… он так счастлив, что сдал экзамены!.. Да еще это путешествие… Он купил билет на „Фош“ до Абиджана… Сейчас столько делают для молодежи… Я все жду, когда меня навестит Жан-Марк… Он действительно серьезный юноша… В среду вылетает в Нью-Йорк… Между нами говоря, я его понимаю. Уж лучше ехать в Соединенные Штаты, чем в Грецию в обществе отца и мачехи… А мы с Ивоном съездим летом в Сен-Жерве-ле-Бен… Для девочки там идеальный климат… Как хорошо, что в такую погоду ты в Туке… передай привет тете… Я соскучилась по тебе, Франсет, душенька… Крепко, крепко тебя обнимаю. Твоя мама…»
Взгляд Мадлен упал на постскриптум:
«Едва смею писать тебе об этом, и все же ты должна знать: в декабре я жду ребенка. Ивон хочет мальчика, но, как говорится, сие от меня не зависит. Я счастлива безмерно!»
Мадлен на минуту застыла, словно то, о чем она прочла, приключилось с ней. Эта женщина просто безрассудна! Еще один ребенок, в ее-то годы! Какое легкомыслие! А собственно, почему бы нет? Идеал крольчихи!..
Франсуаза сидела у окна, листая модный журнал, и Мадлен вдруг захотелось просить у нее прощения за мать, за отца, за Козлова, за Кароль, за Жан-Марка, за всех, по чьей вине жизнь стала ей отвратительна. Мадлен задохнулась, словно воздух комнаты был отравлен дыханием всех этих людей.
— Прочла? — спросила Франсуаза, поднимая глаза.
— Да, это… это невероятно! — пробормотала Мадлен.
— Почему? Мать права! Она ушла от отца, бросила нас и вполне счастлива! Возится с младенцами и переживает вторую молодость! А я…
Обе помолчали. Обведя взглядом комнату, Франсуаза сказала с грустной усмешкой:
— Мне бы хотелось никогда не расставаться с тобой, Маду!
— Ты покинешь меня, — в горле у Мадлен стоял комок, — и очень скоро, надеюсь. Но не я прогоню тебя из этого дома!
— Кто же?
— Жизнь, Франсуаза, жизнь вытолкнет тебя отсюда. Ты уйдешь на поиски новых радостей и новых страданий.
Гордое пламя вспыхнуло в глазах Франсуазы.
— Нет, Маду, ты плохо меня знаешь! Я покончила со всем этим.
Мадлен, улыбнувшись, сняла очки и ласково провела рукой по шее племянницы. Под гладкой горячей кожей она почувствовала хрупкие позвонки. Снаружи звенели и пели на все голоса струи воды. В окнах едва брезжил мутный свет.
К вечеру дождь утих, но затянутое тучами небо оставалось низким и мрачным. В семь часов пришлось зажечь лампы. Стол был накрыт к обеду: два прибора, один против другого. В углу, который служил кухней, Мадлен готовила южный салат, одно из любимых блюд Франсуазы. Она отрезала также два ломтя холодного мяса. А на сладкое будет слоеный яблочный пирог. Нагнув голову, Мадлен могла видеть за винтовой лестницей сидящую перед камином девушку, освещенную большой лампой на деревянной золоченой ножке. Франсуаза склонилась над пяльцами. Она не касалась букета в середине, оставив его для тетки, и скромно вышивала фон. Однообразная легкая работа успокаивала нервы. Франсуаза не замечала, что за ней наблюдают, и держалась естественно, без обычной скованности. Мадлен нашла, что она похудела и похорошела. Во всяком случае, не походила больше на примерную ученицу, ее продолговатое печальное и мягкое лицо напоминало портреты Модильяни. И обстановка комнаты отлично гармонировала с этой женской фигурой. Уже в который раз Мадлен залюбовалась своей старинной мебелью, сухим зернистым камнем камина, темными потолочными балками, стертыми плитками пола. Среди приглушенных красок обстановки медные ручки блестели именно там, где надо. А негр на низком столике вносил в продуманно строгий стиль живую нотку фантазии. «Лучше и не надо. Ни отнять, ни прибавить нечего. Остается только смотреть, восхищаться и снова смотреть». Мадлен добавила в салат тунца и оливок и стала его мешать. О чем думала Франсуаза, склонившись над вышивкой? Под ее обманчивым спокойствием, конечно, продолжает зреть отвращение к жизни, а с ним и страх перед будущим. Часы пробили половину восьмого. Мадлен поставила салатницу на стол. Франсуаза отложила рукоделие.
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
Знаменитый писатель, классик французской литературы Анри Труайя открывает перед читателями панораму «царственного» периода русского балета эпохи правления Александра III.Пышные гала-представления, закулисные интриги, истории из жизни известнейших танцовщиков конца XIX – начала XX столетия: патриарха русского балета Мариуса Петипа, мятежного и искрометного Дягилева, царицы-босоножки Айседоры Дункан – все это глазами молодой балерины, ученицы Императорской балетной школы в Санкт-Петербурге.
Лукас и Марго сыты своим жалким существованием по самое горло. Марго – блестящая программистка, но ее главная роль – роль единственного чернокожего сотрудника в компании, где она работает. Таких, как Лукас, в компании, напротив, полно. Он из тех азиатов, мелких служащих из отдела техподдержки, которых никто не замечает. Он невидимка. Вместе они решают украсть базу данных пользователей – исключительно ради мести. Но ограбление принимает дурной оборот… Ироничный и теплый роман о токсичной жизни стартапов, о пустоте социальных сетей, о дружбе и ее виртуальных суррогатах, о том, как обрести обычную человеческую близость в мире, одержимом технологиями.
Сборник историй по циклу Адепты Владыки. Его можно читать до истории Бессмертного. Или после неё. Или же вообще не читать. Вам решать!
Известный украинский писатель Павел Андреевич Байдебура — автор многих сборников повестей, рассказов и очерков о труде и жизни шахтёров. В книгу «Искры гнева» вошли роман и рассказы. Роман повествует об историческом прошлом Донецкого края, о быте донских и украинских казаков, о зарождении классового самосознания в среде угнетённого крестьянства и казачества Слободской Украины в XVIII столетии. В рассказах, написанных в разные годы, автор рисует картины жизни шахтёров Донбасса в дни мирного труда и в военное время.
«Антигония» ― это реалистичная современная фабула, основанная на автобиографичном опыте писателя. Роман вовлекает читателя в спираль переплетающихся судеб писателей-друзей, русского и американца, повествует о нашей эпохе, о писательстве, как о форме существования. Не является ли литература пародией на действительность, своего рода копией правды? Сам пишущий — не безответственный ли он выдумщик, паразитирующий на богатстве чужого жизненного опыта? Роман выдвигался на премию «Большая книга».
Первый роман финской писательницы Эмми Итяранта «Дневник чайного мастера» стал победителем конкурса научно-популярной и фантастической литературы, организованного финским издательством «Теос». В этом романе-антиутопии перед читателем предстает мир, который может стать реальностью: нет больше зим, земля превратилась в пустыню, а реки давно пересохли, оставив на поверхности земли лишь шрамы. В нем правят военные, превратившие пресную воду в мощное средство контроля над людьми. Вода распределяется по карточкам, и любое нарушение карается без всякой пощады.
Роман «Прощание» («Abschied»), опубликованный Бехером в 1940 г., написан на автобиографическом материале. В центре романа — образ Ганса Гастля, которому за годы юности и становления характера приходится не раз совершать ошибки, расплачиваться за свои заблуждения, переживать прощание с моральным кодексом своего класса. Герой романа, как и автор, порвал с буржуазной средой, в которой вырос, и перешел на сторону революционного рабочего класса Германии. Через много лет прощается писатель со своим прошлым, с Германией кануна первой мировой войны, с художественными исканиями своей молодости.Г.
Анри Труайя — псевдоним Льва Тарасова. Он родился в Москве в армянской семье в 1911 году, с 1917-го живет во Франции. Анри Труайя стал популярным писателем, он лауреат нескольких почетных литературных премий, в том числе Гонкуровской (за роман «Паук», 1938).Трилогию А. Труайя «Семья Эглетьер» критики назвали «одним из наиболее читаемых произведений французской литературы». В ее третьей, завершающей книге молодые Эглетьеры уже прочно стоят на ногах и создают собственные семьи. Конфликт поколений становится все острее.
Анри Труайя — псевдоним Льва Тарасова. Он родился в Москве в армянской семье в 1911 году, с 1917-го живет во Франции. Анри Труайя стал популярным писателем, он лауреат нескольких почетных литературных премий, в том числе Гонкуровской (за роман «Паук», 1938).Во второй книге трилогии «Семья Эглетьер» читатель встретит уже знакомых героев: тетушку Мадлен, чету Эглетьер и их детей, которые пробуют начать самостоятельную жизнь.Роман «Голод львят» на русском языке публикуется впервые.