Семнадцать каменных ангелов - [37]

– А какое же, по-вашему, есть для этого решение?

Он сухо хохотнул:

– Длинная кирпичная стена и несколько пулеметов.

Что-то на улице остановило ее взгляд.

– Что там происходит?

Трое мужчин прижали кого-то в спортивном пиджаке к белой оштукатуренной стене. Один из них, в синем тренировочном костюме, ударил жертву по голове и потом плюнул в его сторону, вытряхнул из его бумажника несколько банкнот и швырнул на землю. Окно в машине было опущено, и она услышала, как матерился нападавший в тренировочном костюме. Он еще раз смазал жертву по затылку и повернулся к такси, уставившись на Афину с таким злобным видом, что она отвернулась от окна. Шофер нажал на газ и проскочил перекресток.

– Очень беспокойный этот квартал, – сказал он. – Globalizado.[58]

Он высадил ее на углу, где она попросила остановиться, и уехал. Ровные ряды маленьких домишек рабочего класса терялись меж недостроенных кирпичных заборов и пустырей, к улице со всех сторон тянулись протоптанные между ними желтые дорожки. За неухоженными, заросшими сорняками лужайками и насаждениями гибискуса и авокадо просматривались убогие строения. Метрах в ста из-за железной ограды залаяла сторожевая собака. Было три часа дня, но на потрескавшемся и местами обвалившемся тротуаре не было видно ни души.

Афина вынула листок бумаги, на котором Рикардо нацарапал адрес, и попыталась сориентироваться. Дом Качо находился за пустовавшим участком земли и не имел адреса, а схема, которую нарисовал Рикардо, была не очень вразумительной. Она нерешительно двинулась вдоль по улице, потом вернулась и остановилась у бетонной плиты недостроенного здания. За ним виднелась кирпичная стена с непривычно высокими узкими окнами. Она не успела сообразить, что происходит, как возле нее остановился автомобиль, из него выскочили трое людей и они быстро окружили ее. Через несколько секунд она узнала синий тренировочный костюм и угрожающий взгляд. Задрав подбородок, мужчина уставился на нее немигающими глазами:

– Что это с вами? Вы что здесь делаете?

Она посмотрела по сторонам, но единственным движением, которое она смогла уловить, была собака, исходившая лаем и кидавшаяся на железную калитку.

– Извините, – проговорила она тоном, который даже ей самой показался более чем вежливым. – Я ищу одного человека. Возможно, вы можете помочь мне. Вы знаете Качо Риверу?

Один из троих засмеялся, два других изучали ее свирепыми глазами.

– От кого? – спросил человек в тренировочном костюме.

– От Рикардо Беренски. По личному вопросу.

Он молча смотрел на нее, и пауза затянулась. Она дала ему лет под пятьдесят. У него были черные волосы, смуглая кожа, длинный нос, исковерканный когда-то страшным ударом. Подернутые сединой косматые волосы придавали ему вид стареющего хиппи, но он совсем не источал покоя или доброжелательства, а морщинки и небольшие кривые шрамы вокруг одного глаза накладывали на его лицо патину тяжелых испытаний, словно внутри его пылал, не угасая, неистовый огонь. Он был весь напряжен, как сжатая пружина.

– Bien, – произнес он наконец, повернувшись к своей когорте. – Muchachos, как договорились, да? – Они отступили к машине, и он пригласил ее пройти в кирпичный дом: – Давайте поговорим внутри.

Она прошла за ним за угол к массивной металлической двери, он открыл ту ключом и распахнул, широким жестом вежливо приглашая Афину войти. Мгновение она стояла в нерешительности, не зная, входить или не входить в темную пустую комнату. Он был другом Беренски, верно? Она решительно переступила порог, и он запер за ней дверь.

В комнате было прохладно, пахло камнем, хотя на улице палило, и было неожиданно чисто и опрятно, стояла хорошая мебель. Тщательно сглаженная штукатурка покрывала стены от пола до потолка, как новенький лист бумаги, по стенам были разбросаны полки и разные дорогие украшения, висело несколько картин и рисунков в аккуратных застекленных рамах. Напротив огромного телевизора располагался кожаный диван, рядом с ним два мягких кожаных кресла. В углу в штабель выстроились нераспечатанные коробки с видеокамерами. Она обратила внимание, что на окнах решетки и стальные ставни, а под толстыми полосками пуленепробиваемого стекла в стенах виднелись четыре или пять бойниц, как в бронеавтомобилях. К телевизору прислонена штурмовая винтовка.

Он пригласил ее присесть на кожаный диван, она неуверенно опустилась на скрипнувшие подушки.

– Кто вы и почему Беренски послал вас ко мне?

Она заговорила так, будто они находились где-то в официальной обстановке:

– Я доктор Афина Фаулер. Я пытаюсь разузнать про убийство гражданина Соединенных Штатов, и Рикардо подумал, что вы, может быть, сумеете мне помочь.

Ее слова явно пришлись ему не по вкусу.

– Тогда идите к тем, кто ищет погибших или пропавших аргентинцев, к «матерям площади Майо». У нас с благословения Дядюшки Сэма убито тридцать тысяч человек, и их семьи тоже хотят знать, что же такое произошло! Такова реальность здесь, в Аргентине.

Она постаралась говорить ровным голосом, хотя внутри у нее все закипело:

– Реальность – понятие широкое и глубокое, сеньор Ривера, и никуда нам от нее не деться. Если вам угодно поговорить о несправедливости, то давайте начнем с нас, то есть с вас и с меня. Зачем вы десять минут назад прижимали того человека к стене?