Семнадцать каменных ангелов - [119]
У него дома? Возможно. Нажимаешь звонок. Что скажешь, tanguero! Поднимаешь пистолет и сбиваешь его выстрелом с ног. Но нет. Может выйти жена. Больше того, Шеф всегда проводил вечера уик-энда вне дома. Ему нравилось изображать из себя полуночника, пить виски и кофе в четыре часа утра, петь танго в «Семнадцати каменных ангелах»…
Фортунато представил себе Шефа в его костюме цвета слоновой кости в атмосфере старой доброй песни и танца. Освальдо с его золотым зубом и все завсегдатаи, собирающиеся туда со всего квартала. Конечно. Это должно быть именно так, будто подчиняясь какому-то закону симметрии, которого он раньше не знал. Закону Фортунато.
Фортунато свернул в сторону центра. До Ла-Боки ехать минут сорок. В половине третьего утра Шеф уже спел четыре или пять песен. Раскритиковал беднягу Густаво, бывшего матроса, за дурной слух.
Зазвенел его сотовый. Голос заметно пытался сдержать возбуждение:
– Комиссар Фортунато, извините, что беспокою вас! Это Николоси! Здесь, в Сан-Хусто, произошло четверное убийство! Вы не можете приехать?
– Где это? – сдержанно спросил комиссар.
– За борделем на Бенито-Перес. На территории завода.
– А помощник комиссара Пиноли не может?
– Это настоящая бойня, комиссар! Лучше, если бы приехали вы! – (Короткая пауза.) – Один из убитых – Доминго Фаусто.
– Инспектор Фаусто? Убили инспектора Фаусто?
– Да, комиссар!
– Есть свидетели?
– Нет, комиссар.
Фортунато улыбнулся:
– Está bien,[107] Николоси. Сохраняй спокойствие. По крайней мере в данном случае справедливость восторжествовала. Еду.
Он отключил сотовый телефон и поехал дальше к автостраде Двадцать пятого мая. Включил радио, нашел станцию, передающую только танго, которую всегда включали в «Ла Глории». Гойенече пел «Макияж», классику Пьяццолы об иллюзорном мире. «Ложь, они только ложь – ваша добродетель, ваша любовь, ваша доброта…» Пой, поляк, пой! Он прибавил звук. Пронзительный диссонанс аккордеона, жалобные стенания струн томно бередили сердце. Фортунато испытывал чудесное чувство общности. Прожив жизнь среди лжи, он наконец открыл для себя большую правду и был близок к постижению ее самой сокровенной сущности.
Самые простые, самые привычные виды города никогда не были такими красивыми. Прощай, маленькая слесарня, прощай, цветочник. Темнота и розоватое небо, усталые здания-красавцы. Вся его жизнь прошла в этом предместье, в этом провинциальном городке с церковью и полями, поглощенными теперь ненасытным мегаполисом. Канавы, в которых он ловил лягушек, – их больше нет. Сады и маленькие вытоптанные футбольные площадки с воротами, сделанными из консервных банок. Гудящие фабрики – они умолкли. Когда он был мальчишкой, все казалось неизменным, и нужно было прожить целую жизнь, чтобы понять, как преходящи вещи, которые милей всего на свете. Его мать с отцом, его Марсела. Даже прохладный нежный ветерок этой осенней ночи, врывающийся в открытые окна, чтобы приласкать его щеки. Что за фарс эта жизнь, накопление «капусты», преклонение перед людьми-пустышками! Все его годы с Марселой оказались пропавшими. Если бы только она могла увидеть его сейчас. Ее низкий любящий голос: «Ты поступаешь правильно, Мигель. Наконец-то ты ставишь все по местам».
Он пересек Авенида-Хенераль-Рас и въехал непосредственно в самый Буэнос-Айрес, далее – по Тениенте-Хенераль-Деллепиане в сторону автострады. Он проезжал кварталами Флорес и Кабальито, дома становились выше и больше, богаче разукрашенными лепниной. Город стряхивал с себя провинциальную сонливость и начинал показывать зубы. Витрины магазинов становились шире, одежда элегантнее. Давно забытый бум Буэнос-Айреса снова начинал давать о себе знать колоннами и площадями. Весь город высыпал на улицу, в два часа ночи шумел, как в два часа пополудни. Люди танцевали, люди читали любовные стихи, люди падали с ножом под сердцем и нюхали кокаин, совершали невероятные пируэты под одеялами. Каждый тротуар и каждое окошко кафе освещались пылающими судьбами заполнявших площади людей или воспоминаниями о легионах, которые гуляли прежде по этим улицам. Такой он, Буэнос-Айрес! Такая это безумная мечта! Словно повинуясь закону Фортунато, Карлос Гардель овладел радио и своим хрипловатым голосом из 1920-х годов завел опереточные страдания, которыми начиналась самая знаменитая его песня: «Любимый мой Буэнос-Айрес, когда я вижу тебя опять…» Фортунато подпел желаниям и надеждам Гарделя: «И не будет печали, не будет забвенья».
Автострада разворачивалась под колесами автомобиля, величественно проносясь над домами к сердцу города. Через Конститусьон и Сан-Тельмо – к Ла-Боке, миру домов поменьше и улиц поуже. Здесь глотка Буэнос-Айреса, жадно поглощающая товары всего мира и отчетливо говорящая со всем миром на языке аргентинского мяса и зерна, расползающихся по свету на бесчисленных рыжих от ржавчины торговых судах. Эти потерявшие штукатурку дома были ее зубами, обломанными и гнилыми. Иностранные моряки и беднота приоделись для вечерней прогулки по городу. Он вышел из машины в переулке за баром, но неожиданно пришлось остановиться и наклониться – его стало рвать. Боль нарастала. Подняв глаза, он увидел, что ангел над его головой смеется.
Одиннадцать лет назад жестокому и таинственному маньяку по прозвищу Фокусник, на счету которого было шесть жестоко убитых мальчиков, удалось избежать поимки.Одиннадцать лет назад убийства прекратились, и следователи считали, что Фокусник либо умер, либо остановился.Но теперь Фокусник возвращается и снова начинает охоту.И на пути у него встает комиссар полиции Луи Мистраль.Он без колебаний рискует собой, чтобы выманить Фокусника из его логова. Но что, если его действия поставят под угрозу жизни близких комиссару людей?
Хэллоуин, канун Дня всех святых, когда, по поверью, может случиться всякое — и плохое и хорошее, когда становится возможной любая чертовщина.Секретарша юридической фирмы Нэнси Кинсед, явившись утром на работу, вдруг обнаруживает, что никто из сослуживцев ее не узнает. Охваченная ужасом девушка убегает и начинает скитаться по городу… а внутренний голос все время говорит ей, что в восемь вечера наступит час зверя, час, когда она должна будет совершить убийство.
Поздний час. Безлюдная ледяная трасса. Зимняя тайга. Сломанная машина в кювете. Замерзающая девушка борется из последних сил, чтобы выжить на страшном морозе. Мрачные картины из прошлого всплывают в памяти, заставляя переосмыслить все те события, что произошли с ней до этого момента. И вдруг она осознает, что нечто жуткое скрывается среди заснеженных деревьев, что-то намного ужаснее, чем все то, с чем она сталкивалась до сих пор. Остается лишь бороться: с холодом, ужасами ночной тайги, кошмарными воспоминаниями и собственными фобиями…
2012 год, указанный в пророчествах майя, наступил! Мэри всю жизнь посвятила науке пожертвовав любовью и счастьем. Но вдруг выясняется, что она ждет ребенка. Это чудо! Она уверена, что это необычное дитя, оно должно вырасти в новом мире. Поэтому человечество должно исчезнуть. Она заражает себя смертоносным вирусом и сеет болезнь. Но противоядие принять не успевает… Манхэттен становится закрытой зоной, где царит боль и смерть. В ней оказались жена и дочь бывшего спортсмена Патрика Шеперда. Он решает спасти их любой ценой, отыскав спасительную вакцину.
Анна, дипломница биологического факультета, ждет не дождется, когда она наконец через две недели защитит магистерскую диссертацию, освободится и у нее появится время и для маленькой дочки, и для друзей. Ее научные интересы связаны со спором о происхождении птиц, вокруг которого кипят такие страсти, что, когда научного руководителя Анны находят мертвым с ее дипломом в руках, она начинает опасаться за свою безопасность. Однако правда страшнее и проще, и Анне предстоит разгадать немало тайн и узнать ошеломляющие вещи о себе, своих близких и друзьях.
Позвольте представить вам Гарри Пиклза. Ему девять с хвостиком. Он бегает быстрее всех в мире, и у него самые красивые на свете родители. А еще у него есть брат Дэн. И вот однажды Дэн исчез. Растворился. Улетучился. Горе сломало идеальное семейство Пиклзов, родители винят себя и друг друга, и лишь Гарри верит, что найдет, обязательно найдет Дэна. Поэтому надо лишь постараться, сосредоточиться, и тогда все вернется — Дэн, папа, мама и счастье.«Игра в прятки» — горький, напряженный, взрывающийся юмором триллер, написанный от лица девятилетнего мальчика.
В анатомическом музее при лондонской медицинской школе святого Бенджамина обнаружено изуродованное тело молодой девушки (как вскоре выясняется, одной из студенток), картинно подвешенное к куполообразному потолку зала. Скоропалительные действия полиции приводят к аресту невиновного, который налагает на себя руки в тюремной камере. Между тем не замеченные официальным следствием факты выводят патологоанатома Джона Айзенменгера, адвоката Елену Флеминг и бывшего полицейского Боба Джонсона, предпринявших собственное независимое расследование дела, на иной круг подозреваемых, среди которых — сокурсники и преподаватели погибшей, а также куратор музея.
Сборник новелл представляет ведущих современных мастеров криминального жанра в Италии – Джорджо Фалетти, Сандроне Дацьери, Андреа Камиллери, Карло Лукарелли и других. Девять произведений отобраны таким образом, чтобы наиболее полно раскрыть перед читателем все многообразие жанра – от классического детектива-расследования с реалистическими героями и ситуациями (К. Лукарелли, М. Карлотто, М. Фоис, С. Дацьери) до абсурдистской пародии, выдержанной в стилистике черного юмора (Н. Амманити и А. Мандзини), таинственной истории убийства с мистическими обертонами (Дж.
Выдержанная в стилистике черного юмора абсурдистская пародия о незадачливом пластическом хирурге, который во время операции в страхе быть арестованным за хранение наркотиков спрятал пакет с кокаином в грудь актрисы.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.