Семизвездное небо - [31]

- Письмо? А о чем я буду писать тебе?

- Не знаю. Что захочешь, то и напишешь. Я еще ни от кого никогда не получала писем. Но мне так хочется хоть откуда-нибудь получить письмо, а потом на него ответить.

Произнеся это, она снова заглянула мне в лицо. Я чуть не накричал на нее: "Сказала бы Рамзи, он бы тебе и написал. А потом бы ты ему отвечала". Но я почему-то сдержался. И, не взглянув на Шахназ, не сказав ни слова, я раздвинул густые ветки ивы, вышел на сельскую дорогу и медленно зашагал вверх, в сторону Гылынджая. Я долго кружил среди скал, затем направился в сторону Бешбулага. Думал встретить там Искендера. Но я его не нашел. Когда я возвращался домой, уже совсем стемнело. Проходя мимо ивы у родника Гюльназ, я почему-то заглянул под свешивающиеся зонтом ветки. Будто Шахназ все еще должна была сидеть там и поджидать меня. Но там никого не было. Под старой деревянной скамейкой что-то белело. Я подошел поближе. Это был платок, белый платок Шахназ с цветочками по краям. Я поднял его. "Смотри, и платок свой забыла", - подумал я. Мне показалось, что Шахназ забыла здесь платок именно потому, что долго думала о Рамзи, который напишет ей письмо из далекого и прекрасного Ленинграда. Это меня расстроило. Раз так, я сам напишу тебе письмо, Шахназ. И не из Баку. А здесь. Этой же ночью напишу. Рано утром, вложив его в твой собственный платок, доставлю тебе.

С этим я и пришел домой и ночью, когда все уснули, сел перед окном с горшочками и начал писать.

"О, моя любимая Шахназ, если бы ты была теперь рядом со мной, то увидала бы, как я..."

Тут я оторвал перо от бумаги и почувствовал, что меня заливает пот, пот стыда. Что я делаю? Почему пишу такое письмо? Что будет, если о нем кто-нибудь узнает? Ведь она даже об "Оводе" не имеет представления, откуда же ей знать, что такое любовное письмо? Она зря ходит за мной словно тень. Преследует на каждом шагу.

Мысли мои путались, я изорвал на кусочки лежащий передо мной листок со словами "любимая Шахназ". Вдруг мне в голову пришла спасительная мысль: с этим надо покончить раз и навсегда, надо откровенно сказать Шахназ, что я ее не люблю и не смогу никогда полюбить. Перо в моей руке будто ждало этого решения. С колотящимся сердцем я принялся писать.

"Шахназ, здравствуй! Сколько уже времени я думаю о тебе. На каждом шагу я чувствую, что твои глаза преследуют меня, будто хотят мне что-то сказать. Я знаю, что ты хочешь сказать мне. Знаю, что ты меня любишь. Да, любишь. Но совершенно напрасно! Все это несбыточно. Потому что я..."

Написав эти слова, я перевел дух и попытался представить себе, как Шахназ рыдает, читая эти строки. Хоть я и сочувствовал несчастной Шахназ, решение мое было непреклонным, "Я знаю, что, прочитав это письмо, ты попытаешься возненавидеть меня, но не сможешь, потому что такова участь любящих сердец. Я благодарен тебе за твое благородство, но, к сожалению, не способен сделать тебя счастливой. Поэтому прошу тебя навсегда забыть меня. У меня к тебе еще одна просьба: когда получишь мое письмо и прочитаешь, изорви его и выбрось. Так будет лучше. Всегда уважающий и почитающий тебя Эльдар".

Перечитав написанное, я сложил листок вчетверо, и вложил в "Овод".

На следующий день, после полудня, Шахназ пришла к нам позаниматься с Гюльназ. Я встретил ее у двери.

- Это твой платок?

- Мой. Где ты его нашел? Отдай... Говорят, платок - к разлуке.

Я протянул ей платок и "Овод":

- Возьми почитай эту книгу, там внутри есть письмо, оно тебе.

- Письмо? - В ее горящих черных глазах сверкнула радость. - Дай сюда... От кого?

- Прочтешь - узнаешь.

Я увидел ее назавтра в школе, когда они с Гюльназ прогуливались на большой перемене. Она только на миг взглянула в мою сторону и будто застыла. Или мне это показалось? Потом они о чем-то заговорили с Гюльназ и сделали два-три круга по коридору. Хоть я и разговаривал с ребятами, стоя у дверей нашего класса, мысли мои были с ними.

Прозвенел звонок. Девочки должны были пройти мимо нас. Я ждал. Среди десятков шагов я мог безошибочно различить стук ее туфель на низких каблуках. Этот стук надвигался на меня, как гул приближающегося горного селя. Затаив дыхание, я ждал этого мгновения, думал о страдании, которое увижу на лице девочки. Я сам страдал от собственного самолюбия. Они прошли мимо, даже не взглянув в мою сторону. Я не двигался с места, пока они не вошли в свой класс. В дальнем конце коридора показалась Чимназ-муэллима. Неожиданно из своего класса выбежала Шахназ, что-то сказала приближающейся учительнице, та кивнула. Сердце мое забилось. И вдруг я увидел, что Шахназ идет прямо на меня. Только теперь - в двух шагах - я разглядел, что она вся дрожит, что лицо у нее белое как бумага.

- Эльдар, это письмо вам. Если нетрудно... - Голос у нее тоже дрожал. В большущих глазах полыхало пламя, готовое испепелить меня.

Вручив мне письмо, девушка повернулась и направилась к своему классу. Несколько последних шагов она пробежала.

Я вошел в класс и сел за свою парту. Меня знобило; я понял, что эта дрожь вызвана письмом, которое было у меня в руках. Забыв обо всем на свете, я развернул его.