Семидесятые (Записки максималиста) - [2]
Тут все верно, кроме того, что меня никогда так не «редактировали». И похлеще бывало. Неуважение к литератору — стиль современной прессы.
В театре на Таганке смотрели с Лилей «Галилей» Брехта. Отличный спектакль, подчеркнуто современный. Непременно перечитать пьесу. Важные мысли о долге ученого. Как гром ударил диалог: Ученик Галилея: Несчастная страна, лишенная героев… Галилей: Несчастна та страна, которая нуждается в героях.
13 января
В Москву приехал вызванный на Ученый Совет Минздрава СССР Арнольд Сеппо. Вернувшись после заседания в гостиницу, он позвонил мне и первые его слова были:
— России не нужны ученые, не нужна наука.
Вот уже 15 лет изобретает этот человек великолепные вещи. Он совершил теоретический и практический переворот в травматологии: научился создавать живые суставы! Наша страна взяла международные патенты на его изобретения не только в медицине, но и в машиностроении. А медицинские канцелярии ничего не делают, чтобы дать идеям этого ученого хоть какое-нибудь продвижение за пределы маленькой таллиннской больницы «Тынисмяэ». Очередное решение Ученого Медицинского Совета опять оставило все в области добрых пожеланий. Сеппо нужен институт, кафедра, но хотя о делах его знают везде, до ЦК включительно, не видно и намека на признание, а главное — на распространение его идей. 13-го я весь вечер провел в гостинице у Сеппо. Говорили о его работах. Прелестный человек, остроумный, веселый. Остроумны его идеи, его конструкции. Это высшее достоинство научного открытия остроумие.
15 января
Выступление на заводе. Это мое обычное выступление от Бюро пропаганды Союза писателей. Проходная, Красный уголок в цехе. Обеденный перерыв. Люди в черных халатах и спецовках, в основном молодые. Начинается с того, что я объявляю тему — о совести. Молодая рыжеволосая красавица с ходу парирует: "А кому она сегодня нужна, эта совесть? С ней не проживешь!.." Начинаю рассказывать о важности нравственного ингредиента в хирургии, селекции, в науке вообще. С огромным усилием заставляю рабочих слушать. Меньше теоретических рассуждений, больше берущих за душу примеров (Вавилов Лысенко). Постепенно вижу, что люди заинтересовались. Как гвоздь, несколько раз вгоняю обобщение — без нравственности нет нормальных человеческих отношений, нет прогресса. Слушают хорошо. Но когда кончаю, начинают рассказывать (в основном женщины), как много несправедливости вокруг. Вот и Лысенко не выгнали, живет-поживает, а Вавилов-то в могиле. Трудно говорить с людьми, не отделяющими общий философский тезис от частных обстоятельств собственной судьбы. Ушел с завода очень утомленный, как будто выдержал какой-то лютый натиск. Очевидно, это от того, что интуитивно чувствовал противодействие зала, слушателей. Противодействие, в котором много горькой правды.
16 января
Сегодня приехал в Дом творчества в Голицыно. Лиля меня провожала. Старый, дряхлый, в чем-то жалкий дом, где живут старые больные писатели, потому что здесь жить дешевле и спокойнее, чем в Переделкино или в Малеевке. Этот дом полон для меня воспоминаний. Начиная от самых давних (1934), когда я мальчиком жил здесь с отцом и с отвращением учил древнееврейский язык (отцовская причуда), и кончая зимой 1966-го, когда в крещенский мороз сюда впервые приехала ко мне Лиля. Завтра ровно пять лет с тех пор. И мы снова будем в той же первой комнате…
И все-таки я люблю этот дом. Тут писали талантливье книги, тут нищенски доживала свой век Марина Цветаева, тут арестовывали, подслушивали, дружили, любили…
17 января
Все-таки я отправил в "Сибирские огни" выправленную верстку очерка "Зеленая аптека" (Народ-целитель). Два дня вписывал и вычеркивал, так что в конце концов верстка потеряла сколько-нибудь приличный вид. Скорее всего, в Новосибирске ее бросят в корзину. Это стало традицией: я не узнаю своих очерков после набора. Приходится вести борьбу за каждую строку. Это вечное колебание между честью ("пропадите вы все пропадом с вашей публикацией!") и хлебом ("а что мы будем есть через месяц?"). Единственное утешение, что пока мы еще не голодали (хотя и задолжали немало), и никакой гнусности я еще своим именем не подписал…
18 января
25 лет занимаюсь я литературным трудом и 20 из них — пишу очерки о людях науки. Не однообразная ли у меня работа? Ну, еще один хирург, еще один селекционер. Кому это нужно, в конце концов? Тем более, что герои мои очень редко занимают генеральские должности, и, как правило, не имеют академических чинов. Нет, я думаю, что это не скучное и не безразличное чтение для читателя. Он встречает на страницах моих книг людей напряженной духовной жизни, людей, ведущих жестокую борьбу за новое. В этой борьбе проблемы совести, нравственности вырастают до уровня пробного камня жизни. Нравственные поражения для многих оказывались смертельными, а других ранили. Менялись герои, менялся и я. В прошлом меня привлекали спокойные победители, а теперь все чаще избираю для книг упрямых спорщиков, даже неудачников. Ведь в науке вчерашний неудачник то и дело оказывается классиком…
20 января
…Когда сто лет назад председатель Царского Комитета по печати Михаил Лонгинов пытался запретить издание Дарвина в России, то Алексей Константинович Толстой написал ему целое стихотворное послание. Есть там такие слова: "…У науки нрав не робкий/ Не заткнешь ее, пожалуй,/ Ты своей дрянною пробкой".
Книга о жизни ученого всегда интересна. Интерес читателя к герою возрастает во много раз, когда речь идет о всемирно известном ученом, создателе новой науки. «Разорванная паутина» — история жизни и творчества доктора медицинских, ветеринарных и биологических наук, единственного в стране академика трех академий (медицинской, сельскохозяйственной и АН СССР) Константина Ивановича Скрябина. Ученый сделал удивительное открытие: мир, в котором мы живем, очервлен. Двенадцать тысяч видов гельминтов — паразитов — заселили тела животных, птиц, рыб, человека, водоемы, почву, растения.
Известный литератор, автор четырнадцати изданных книг Марк Поповский в 1977 году под угрозой ареста вынужден был эмигрировать из СССР. Предлагаемая вниманию читателей книга — правдивое и горькое исследование одной из самых драматических страниц в истории отечественной науки, пережившей наступление лысенковщины на генетику, убийство многих лучших своих представителей, — впервые увидела свет на Западе.Сегодня, в условиях оздоровления советского общества, не только имя Марка Поповского, но и его книги возвращаются на Родину.
Он не погиб в лагере, но прошел через все круги ада; он не был оппозиционером, однако почти на всей его биографии лежала печать изгойства. Врач, писавший научные труды в тюремной камере, он не только дождался их публикации, но и получил за них при Сталине Сталинскую премию. При этом он одновременно был и хирургом, и священнослужителем Русской Православной Церкви, архиепископом…Такая фигура — настоящая находка для биографа, для психолога и историка. А Марк Александрович Поповский как раз и был неутомимым воссоздателем исторических характеров.
О бактериологе, открывшем вакцину от бубонной чумы, предотвратив эпидемии в Индии, Западной Азии и Северной Африке в конце XIX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.