Семи смертям не бывать - [22]

— Если не возражаете, мы можем линию фронта перейти вместе, — говорил Шабельский. — Вы, подпоручик, как человек опытней, знающий местные условия, поможете нам на первых порах.

— Если только могу быть полезен… От всей души.

Теперь становилось понятным все: и присутствие офицеров в деревне, где не было войск, и повышенный интерес, проявленный ими к Данилке. Ясно, что они, как люди мало знакомые с местными условиями, рады воспользоваться его помощью, конечно, чтобы потом, когда минет в нем нужда, любой ценой избавиться от него.

Шабельский вынул карту, и Данилка показал, в каком месте, по его мнению, лучше всего перейти линию фронта. Было решено двинуться в путь завтра на рассвете. Наметив маршрут, офицеры стали жадно расспрашивать о порядках в тылу красных. Их интересовали цены на хлеб и другие продукты. Поручик, очевидно в отличие от капитана профессиональный разведчик, особенно интересовался работой железных дорог и тем, как приобрести билет.

Постепенно входя в роль наставника, Данилка охотно отвечал на вопросы. Теперь наступила его очередь загадочно поглядывать на своих спутников.

— Не думаете ли вы, господа, переходить фронт в офицерской форме? — улыбаясь, спросил он.

— Если б это было возможно… — тоже улыбаясь шутке, сказал Шабельский.

Он вытащил из угла большой баул и вытряхнул из него две пары брюк, пиджаки, картузы — словом, два полных комплекта штатской одежды.

— Что ж вы медлите? — спросил Данилка. — Чем скорее вы натянете на себя все это обмундирование, тем лучше. Вполне возможно, что за нами уже следят. Они сумели расставить своих людей везде.

Данилка не мог отказать себе в удовольствии попугать офицеров. Поручик проворчал в ответ, что не так-то просто было достать подходящую одежду: вчера, в поисках этой рвани облазили всю деревню. А Шабельский нехотя уволок баул снова в угол и, быстро скинув с себя офицерскую форму, облачился в просторный пиджак, брюки и сапоги. Переоделся и поручик. Очевидно, костюм, в который он влез, прежде принадлежал рабочему. Поручик имел в нем вид степенного мастерового. Но Шабельский в своем пиджаке, под которым угадывалась его офицерски подтянутая фигура, выглядел нелепо. Он и сам чувствовал это, нервничал, то и дело поглядывал на Данилку и наконец спросил:

— Ну, что скажете, подпоручик, так пойдет?

Данилка заставил капитана повертеться перед ним.

— Достаньте где-нибудь дегтя, смажьте сапоги. Затем руки. Разве у рабочих такие руки?

Капитан озабоченно осмотрел свои белые руки. Выскочив из избы, он пропадал где-то около часа и вернулся с густо намазанными дегтем сапогами. Руки были старательно измазаны в машинном масле.

— Я и сам собирался это сделать. Но, Пожалуй, чем раньше, тем лучше, — недовольно проговорил он.

Ранним утром следующего дня капитан подошел к Данилке:

— Вот что, подпоручик, вы понимаете, что, покуда мы вместе, я вынужден принять на себя руководство всей группой, как старший по званию. Вы не возражаете? Нет? Очень хорошо. Попрошу никуда не отлучаться, ни с кем не разговаривать. Это необходимые меры предосторожности.

Капитан был сух, даже враждебен. Очевидно, он испытывал потребность одернуть несколько зарвавшегося наставника. Данилка понял это и в душе усмехнулся. Шабельскому он ответил так же сдержанно и сухо;

— Лучшее, что мы можем сделать в смысле предосторожности, — это скорее покинуть деревню, и по возможности — незаметно.

Через час разведчики выехали на подводе, которую нанял Шабельский, и к вечеру были уже у линии фронта.

В деревне, где они остановились переночевать, Шабельский исчез, но вскоре вернулся с бутылкой самогону и торжественно водрузил ее на стол.

За окном было темно, где-то рядом лаял и бешено метался на цепи пес, за стеной плакал маленький ребенок, и мать, сама чуть не плача, успокаивала его.

Шабельский подошел к окну, выглянул в ночную тьму, вернувшись к столу, выпил самогону и проговорил с тоской в голосе:

— Боже мой, какая дыра!

Капитан был явно не в духе. В тон ему Данилка ругнул штабников, предпочитающих отсиживаться в теплых местечках.

Хмуро выслушав его, капитан сказал:

— Молодой человек! В ваши годы я думал только о том, как попасть в какое-нибудь стоящее дело и заработать георгия. Вот с такими, как вы, мы и проиграем войну. — Посмотрев на Данилку, он тут же примиряюще добавил — Ну, ну, не сердитесь. Поживете с мое, тогда и посердиться, и поплакать можно. А сейчас ваше дело держать хвост трубой.

Заговорили о том, кто в каком полку был на германском фронте. Шабельский как бы между прочим поинтересовался фамилиями однополчан.

— Нестерова знали? — спросил он. — Мы с ним вместе начинали еще в японскую. Потом он, если не ошибаюсь, служил в том же полку, что и вы?

Данилка, хорошо знавший офицеров своего-, полка, слыхал и о Нестерове, и о Шумилине, тоже знакомом капитана. Все на редкость было удачно. И все же он чувствовал: какие-то смутные подозрения по-прежнему одолевают его спутников.

Он стал многословно рассказывать о прозорливости и ловкости азинских контрразведчиков и о том, какие предосторожности приходится соблюдать в тылу красных на каждом шагу. Данилка видел, что эти рассказы производят впечатление, и, слушая их, разведчики проникаются уважением к его знаниям и опыту.