Семейство Тальниковых - [23]
– - Здравствуйте, Кирила Кирилыч! Здравствуй, сестра!
– - Здравствуй, Семен! -- холодно отвечала маменька.
– - Ну, сестра! как я сегодня высек Федора!
И дяденька чмокал, приложив к губам пальцы свои без ногтей…
– - Чудо! Если не подействует, так уж я, право, не знаю!
Он просиживал за картами часов до трех ночи, а по утрам мрачно ходил по комнате, бормоча себе под нос: "Ах я, дурак, дурак! Мне бы пойти с десятки", или бранил домашних…
Раз, подходя к дому, мы увидели дедушку, как всегда, в фризовой шинели с бесчисленным множеством воротников и в высокой четвероугольной шапке с таким козырьком, который в длине не уступал его носу. Дедушка на улице и не в праздник -- такое явление нас удивило. Мы подбежали к нему.
– - Здравствуйте, дедушка!
Дедушка шел скоро и что-то говорил сам с собою; наше неожиданное приветствие испугало его.
– - А! Кто меня зовет? -- закричал он, вздрогнув, но, увидав нас, прибавил: -- А, вы! Ну, здравствуйте!
– - Вы к нам, дедушка? -- спросила я.
– - Куда ж больше? Сын родной выгнал… чуть не ударил… а бабка ваша чуть тоже не прибила… Ах, господи ты мой! Недаром сказано: родившемуся под планетою Сатурна в рассуждении душевных качеств -- злость и негодная жизнь, любят нечистоту; словом, имеют все негодные качества душевные и телесные.
И дедушка кашлял.
– - Пойдемте, дедушка! На нас смотрят.
– - Пусть смотрят! Я всем скажу, что меня родной сын выгнал… Фу! Как устал! Бежал как угорелый. Такой разбойник! А та и рада, что ее родной сын буянит. Да какой сын -- он антихрист какой-то!
И дедушка качал головой и махал руками, как сумасшедший…
Мы пришли домой. Дедушка настоятельно пожелал тотчас же видеть маменьку. Ее уже предупредили о ссоре отца с сыном; она поздоровалась с дедушкой очень холодно и прямо спросила:
– - Что у вас опять там?
– - Ах! -- И слезы мешали дедушке продолжать.
– - Да говорите же, батюшка, что у вас с Семеном?
– - Да что! Сын родной чуть не ударил отца -- вот какие времена пришли! Такой разбойник… а вашего сына до смерти засечет!
– - Ну и хорошо сделает!
Маменька посмотрела на нас.
– - Уж, ей-богу, не знаешь, что делать, что говорить: сын выгоняет отца, жена ругает мужа, мать радуется, как сына мучат!
Дедушка зажал себе уши и в каком-то исступлении начал ходить по комнате…
– - Да скажите, что же я буду делать? Ну, вы поссорились с своим сыном?..
– - Поссорился?..
И дедушка весь задрожал.
– - Нет! Он меня чуть не ударил! Я жаловаться пойду!
И он заплакал.
– - Полноте вздор-то городить!
Маменька хотела уйти, но дедушка удержал ее, закричав:
– - Да погодите! Выслушайте отца, которого сын родной…
Маменька перебила его:
– - Чего же вы хотите?
– - Я не могу жить с женой; она мотовка! Как в кураже, с ней не сладишь, так и лезет драться…
– - Где же вы хотите жить?
– - Где-нибудь, только не с женой! Тридцать лет жили вместе: все шло хорошо! Вдруг как белены объелась: каждый день давай денег, ругается, зачем мало даешь, грозится все деньги отнять… А какие у меня деньги? Откуда? А все, я вам скажу, проклятое вино: баба дура, выпила и пошла беситься!
– - Ну, знаю, знаю!.. -- перебила маменька. -- Хорошо, я вам дам комнату, платите мне тридцать пять рублей в месяц; обедать будете в детской… Хотите, так оставайтесь…
И она ушла, не дождавшись ответа.
Дедушка задумался: тридцать пять рублей его поразили, но страх победил скупость.
– - Лучше буду последнее отдавать, да не жить с ними! -- воскликнул он решительно и, только теперь заметив, что маменька уже ушла, прибавил в отчаянии: -- Вот до чего дожил: сын буянит, жена ругается, дочь не хочет слушать. Господи!
Чтоб успокоить дедушку, ему предложили водочки. Выпив, он стал говорить складнее.
– - Сегодня я встал, вижу, жена так и шипит, словно змея, пьяна уж третий день сряду! Входит сын, я ему поклон, да и говорю: "Уйми свою мать, Семен, она меня прибьет". А он, разбойник, держит в зубах трубку и молчит, точно без языка! Жена ну кричать и ругаться, так и лезет ко мне. Я плюнул и прочь от греха… Известно, баба дура: умрет, а на своем поставит, в реке тонет, а два пальца выставила, да и показывает, что стриженый, стриженый…
Дедушка всегда приводил в пример женского упрямства знаменитую басню о бритом и стриженом.
– - Да за что же вы с дяденькой поссорились? -- спросил кто-то из нас.
– - Отцу старые кости погреть не дадут!.. Расхорохорился, начал кричать на отца: "Не закрывать рано трубу: угар будет!" (Тут дедушка передразнил голосом своего сына.) Я ему говорю: "Так, по-вашему, дрова даром, что ли, жечь? На воздух топить?.." А он на меня как закричит, а жена-то, мотовка, стоит в дверях, зубы скалит да приговаривает: "Так и надо, хорошенько его, Семен!" Ну, ей-богу, он ударил бы, не убеги я из дому: думаю, пропадай себе добро, уйти от беды, да поскорей и навострил лыжи…
– - Полноте, дедушка.
– - Нет, я уж давно заметил, что они как-то странно на меня поглядывают, у них глаза-то точно у злодеев…
Наконец нам надоело слушать дедушку, мы понемногу разошлись, и он остался один. Облокотись локтем на стол, он поддерживал рукой свою голову, скрипел зубами, прихлебывал пунш и по временам повторял:
