Семейство Майя - [210]

— Что ж, прекрасно! — ответил Эга. — Я и живу в доме Майа, в «Букетике».

— О, это очень хорошо! Тогда пришлите за шкатулкой завтра утром какого-нибудь надежного слугу… Я остановился в «Отель де Пари» на площади Позорного столба. Или еще лучше: я сам вам ее доставлю, это не причинит мне ни малейшего беспокойства, хоть завтра я и уезжаю…

— Нет-нет, я пришлю слугу! — поспешил отказаться Эга, протягивая руку демократу.

Тот крепко ее пожал.

— Я вам очень благодарен! Тогда я присовокуплю еще и записку, которую вы передадите от моего имени Карлосу да Майа или его сестре.

Эга застыл, пронзенный ужасом:

— Сестре!.. Какой сестре?..

Господин Гимараэнс тоже взглянул на Эгу изумленно. И ответил, медленно выпуская его руку:

— Какой сестре? Его сестре, она у него одна, — Марии!

Кружес, потоптавшись на мостовой и наскучив ожиданием, крикнул Эге:

— Я, пожалуй, пойду в Клуб!

— Прощай!

Поглаживая длинную бороду пальцами в черной лайковой перчатке, господин Гимараэнс смотрел на Эгу с недоумением. Эга взял его под руку и попросил пройтись с ним до Лорето и продолжить разговор; однако демократ последовал за Эгой как-то неуверенно, явно ничего не понимая.

— Я думаю, — сказал Эга улыбаясь, но заметно нервничая, что тут какое-то недоразумение… Я знаю Карлоса с детства, сейчас живу в их доме, и смею заверить вас, у него нет никакой сестры…

В ответ господин Гимараэнс начал бормотать сбивчивые извинения, которые еще больше повергали Эгу в ужас и терзали ему душу. Господин Гимараэнс полагал, что тут никакого секрета нет, что прошлое сестры забыто, с тех пор как произошло примирение…

— Ведь несколько дней назад я видел сеньора Карлоса да Майа с сестрой и вашей милостью в экипаже на набережной Содре…

— Как! Эта дама? Та, что ехала с нами в экипаже?

— Ну да! — воскликнул с явной досадой господин Гимараэнс, уже несколько утомленный бестолковостью своего собеседника. — Разумеется, та самая — Мария Эдуарда Монфорте или Мария Эдуарда да Майа, как вам угодно, я ее помню малюткой, много раз носил на руках, та, что сбежала с Мак-Греном, а потом жила с этой скотиной Кастро Гомесом… Та самая!

В эту минуту они находились посреди Лорето, под газовым фонарем. И господин Гимараэнс вдруг запнулся, видя полные ужаса глаза Эги на покрытом смертельной бледностью лице.

— Вы ничего об этом не знали?

Эга шумно вздохнул, сдвигая шляпу на затылок, и ничего не ответил. Тогда Гимараэнс озадаченно пожал плечами. Теперь он видит, что поступил неосмотрительно. Никогда не следует вмешиваться в чужие дела! Но довольно! Пусть сеньор Эга полагает, что все сказанное — всего лишь плод фантазии и навеяно словоизвержениями литературного вечера. Он искренне просит простить его и желает сеньору Эге спокойнейшей ночи.

Эга, словно при вспышке молнии, ясно увидел всю меру несчастья и схватил Гимараэнса за руку в страхе, что тот уйдет, исчезнет и навсегда унесет с собой свою тайну, бумаги и шкатулку Марии Монфорте, а с ними и окончательную уверенность, которой Эга теперь жаждал. И пока они шли по Лорето, Эга бормотал нечто невнятное, оправдывая свое волнение, желая успокоить Гимараэнса и вытянуть из него все, что тот знает, все доказательства, всю правду.

— Видите ли, сеньор Гимараэнс… Положение весьма деликатное, и я был убежден, что никто ни о чем не подозревает… Вот почему вы повергли меня в такое изумление, когда вдруг стали говорить об этом как о чем-то совершенно обычном… Ведь здесь, в Лиссабоне, никому не известно, что эта дама — сестра Карлоса.

Господин Гимараэнс широко развел руками. А, теперь ему все ясно! Сеньор Эга просто прикинулся, что не понимает… Что ж, у него это вышло весьма естественно… Разумеется, подобные обстоятельства не для досужих языков. Он понимает, он прекрасно все понимает! В самом деле, семейство Майа — одно из самых уважаемых в столице и эта дама не может быть представлена в обществе как сестра Карлоса.

— Однако не ее в том вина, дорогой сеньор Эга! Во всем виновата мать, ее необыкновенная, самим дьяволом дарованная ей мать!..

Они вышли на Шиадо. Эга на мгновение остановился, пожирая старика лихорадочным взглядом:

— Вы хорошо знали сеньору Монфорте?

О да! Он знал ее еще в Лиссабоне как жену Педро да Майа. Потом произошла эта трагедия, она сбежала с итальянцем. Сам Гимараэнс в том же году тоже уехал в Париж с некой Клеманс, модисткой-француженкой; события и злоключения его собственной жизни вынудили его остаться там навсегда. Однако же не о себе ему нужно рассказывать… Через несколько лет он вновь встретил Монфорте, на балу у Лаборда, с этого времени и началось их знакомство. В то время итальянец уже был убит на дуэли, а старик Монфорте умер от воспаления желчного пузыря. Она жила тогда с неким Треверном в хорошеньком особнячке у парка Монсо, и жили они на широкую ногу… Необыкновенная женщина! Ему не стыдно признаться в своей дружбе с ней. Когда его очаровательная Клеманс заболела чахоткой, Монфорте приносила ей цветы, фрукты, вино, сидела у ее постели, ухаживала за ней, как ангел… Сердце у нее было отзывчивое и щедрое! А Марии Эдуарде, ее дочери, было тогда семь-восемь лет, она была прелестна, просто загляденье… Была еще девочка от итальянца, тоже весьма миленькая. О, весьма миленькая! Но она умерла в Лондоне…