Семейство Холмских (Часть третья) - [2]
"Еще должно сообщитъ вамъ нѣкоторые его подвиги, которые, право можно подумать, взяты цѣликомъ изъ Исторія Абдеритовъ. Помните, года три тому, въ Надежинѣ у маменьки, читали мы вмѣстѣ это прекрасное, остроумное сочиненіе Виланда, и ужасно хохотали?-- Послушайте-же. Однажды собрался Г. Недосчешовъ на житье въ Петербургъ, и отправилъ туда, для многочисленной своей дворни и лошадей, муку, крупу и овесъ, на баркѣ. Послѣ передумалъ онъ, и остался зимовать въ Москвѣ, гдѣ никакого запаса у него не было. Онъ тотчасъ распорядился, чтобы хлѣбъ, доставленный въ Петербургъ, перевезть въ Москву. Управитель насилу удержался отъ смѣха, узнавъ о такомъ велемудромъ распоряженіи; но предусматривая большую выгоду для себя, и стакнувшись съ однимъ плутомъ подрядчикомъ, на другой день доложилъ, что просятъ по 5ти рублей съ куля за перевозъ, и что подрядчикъ въ лакейской, то не угодно-ли будетъ поговоришь съ нимъ? Долго торговался Недосчетовъ; наконецъ, подрядчикъ, по знакомству, и только для него, согласился взять по Зр. 50к. Недосчетовъ призвалъ къ себѣ Управителя. "Послушай, братецъ, а сказалъ онъ ему -- "ты знаешь, что я люблю порядокъ и аккуратность въ дѣлахъ моихъ; притомъ-же въ хозяйствѣ не надобно упускать изъ виду никакихъ бездѣлицъ." Онъ долго читалъ нравоучительную лекцію о хозяйствѣ, и заключилъ приказаніемъ: написать съ подрядчикомъ условіе. Назавтра, другой подрядчикъ, узнавъ о такой выгодной перевозкѣ, явился утромъ къ Недосчетову, и объявилъ, что онъ возметъ полтиною дешевле. Первый, съ которымъ уже было слажено, называя соперника своего плутомъ и неблагонадежнымъ человѣкомъ, по знакомству съ Недосчетовіямъ опять рѣшился, для него, сбавить еще полтину. Другой сбавилъ еще полтину; тотъ спустилъ рубль; наконецъ, послѣдній подрядчикъ объявилъ, что онъ не только да перевозку ничего не возметъ, но еще по полтинѣ на четверть прибавитъ, обязываясь, все то количество хлѣба, которое у Недосчетова въ Петербургѣ, сдать ему въ Москвѣ черезъ нѣсколько дней. "Постойте, постойте, братцы!" сказалъ Недосчетовъ. "Да отъ чего вы такъ вдругъ, не только сбавили цѣну, но еще мнѣ хотите приплатишь?" -- Да, помилуйте, Ваше Благородіе -- сказалъ сгоряча послѣдній подрядчикъ -- вѣдь въ Петербургѣ, по крайней мѣрѣ, тремя, или четырьмя рублями хлѣбъ дороже, чѣмъ въ Москвѣ!
"Такъ постоите-же, братцы: поэтому я самъ могу тамъ продать, а здѣсь купить!"... Насилу, насилу догадался!-- Еще другой, такой-же прекрасный анекдотъ, и онъ можетъ доказать глубокую его ученость, и познаніе мѣстнаго положенія Россіи. Ему нужно было купить, каретныхъ, рослыхъ, лошадей десять, и еще также лошадей тридцать разгонныхъ, для псарей и охоты своей. Какъ, думаете вы, онъ распорядился? Каретныхъ, рослыхъ лошадей послалъ покупать къ Донскимъ Казакамъ, на Урюпинскую ярмарку, а разгонныхъ и охотничьихъ отправилъ покупать но заводамъ, во внутреннихъ губерніяхъ!
Вообще, этотъ великій экономъ чудесно управляетъ своимъ имѣніемъ: степныя деревни отпустилъ онъ на оброкъ, а подмосковныя обратилъ на пашню. Все ему хочется устроить на иностранный манеръ, и онъ завелъ фермы, дѣлаетъ безпрестанно опыты по книгамъ. Лишь только прочитаетъ что нибудь новое, тотчасъ у себя заводитъ, и, не дожидаясь успѣха, вновь перемѣняетъ, пашетъ, сѣетъ, убираетъ хлѣбъ по экономическимъ, иностраннымъ Журналамъ. Слѣдствіемъ всего этого было то, что онъ совершенно раззорилъ крестьянъ, и такъ устроилъ дѣла свои, что вѣрно скоро останется безъ куска хлѣба.
"Въ противоположность ему, есть у насъ другой, такой-же оригиналъ, помѣщикъ Заживинъ. Тотъ ни за что не хочетъ ввести у себя никакой перемѣны въ хозяйствѣ. У него все такъ-же идетъ, какъ шло за 50 лѣтъ назадъ. Онъ вѣритъ, что большой грѣхъ сѣять картофель: этого
«На другой день после пріезда въ Москву, Свіяжская позвала Софью къ себе въ комнату. „Мы сегодня, после обеда, едемъ съ тобою въ Пріютово,“ – сказала она – „только, я должна предупредить тебя, другъ мой – совсемъ не на-радость. Аглаевъ былъ здесь для полученія наследства, после yмершаго своего дяди, и – все, что ему досталось, проиграль и промоталъ, попалъ въ шайку развратныхъ игроковъ, и вместь съ ними высланъ изъ Москвы. Все это знала я еще въ Петербурге; но, по просьбе Дарьи Петровны, скрывала отъ тебя и отъ жениха твоего, чтобы не разстроить васъ обоихъ преждевременною горестью.“…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.