Семейство Холмских (Часть шестая) - [34]
Что касается до Глафиры Тимоѳеевны, то общая молва была (однакожъ не всему вѣрить можно -- люди такъ теперь злорѣчивы), что еще прежде замужства своего имѣла она съ однимъ молодымъ французомъ, гувернёромъ въ домѣ близкихъ сосѣдей ихъ, нѣкоторыя совѣщанія и дружескую переписку -- разумѣется -- о литтературѣ. Теперь, на свободѣ, бывши ни замужняя женщина, ни вдова, имѣетъ она всю возможность, отъ скуки, предаваться страсти своей къ литттературѣ. Носится слухъ, что она расположилась получивъ слѣдующее ей послѣ смерти отца имѣніе, отправиться съ однимъ юнымъ литтераторомъ въ Парижъ, для дальнѣйшаго усовершенствованія. Говорятъ, что ея маменькѣ, урожденной Княжнѣ Развратовой, извѣстно было намѣреніе Глафиры; что она одобряла такое стремленіе къ познаніямъ, и даже сама хотѣла сопутствовать ей, для пріобрѣтенія въ Парижѣ новыхъ свѣдѣній въ словесности,
Утверждаютъ даже, что Г-жа Сундукова предпринимала было никоторыя, ближайшія мѣры къ предускоренію путешествія своего въ Парижъ. Мужъ ея, какъ-то внезапно очень занемогъ, такъ, что долженъ былъ пить парное молоко. Много виноватыхъ въ его болѣзни поступило, какъ въ деревняхъ говорятъ, подъ красную шапку; другіе водворились на всегдашнее жительство въ отдаленныхъ, и весьма любопытныхъ, странамъ Сибири. Однакожъ, въ послѣдствіи времени открылось, что супруга его (еще упомянемъ урожденная Княжна Развратова) хотѣла употребить съ пользою корешокъ, данный ей извѣстною въ ихъ сторонѣ колдуньею, за тѣмъ, чтобы болѣе приворожить къ себѣ своего мужа. Но колдунья, вѣроятно, ошиблась корешкомъ, и дѣйствіе было противное ожиданію нѣжной супруги. Сундуковъ, отдавая всю справедливость опыту столь чрезмѣрной любви жены своей, хотѣлъ выгнать ее изъ дома; но мысль, что такое распоряженіе, можетъ быть, не понравится знатнымъ ея роднымъ, и обратитъ гнѣвъ ихъ на него, способствовала къ возстановленію прежней счастливой супружеской жизни.-- Однакожъ это было не на долго. Сундукова вскорѣ послѣ того, внезапно, кончила полезную и достохвальную жизнь свою. слѣдовательно, намѣреніе Графиры Тимоѳеевны -- ѣхать въ Парижъ, для усовершенствованія своего, подъ руководствомъ юнаго литтератора -- можетъ совершиться еще не скоро. -- Какая потеря для Просвѣщенія! Вотъ, можно сказать, примѣрное несчастіе! Число Русскихъ Кориннъ, возвращающихся столь образованными, столь благовоспитанными изъ чужихъ краевъ, должно-бы увеличиваться. Вмѣсто того, Глафира Тимоеевна, со всею доброю волею, со всѣмъ расположеніемъ къ просвѣщенію, должна влачить безполезно жизнь свою въ углу отдаленной провинціи.
Княгиня Рамирская, послѣ примиренія съ мужемъ, чрезъ посредничество Пронскихъ, провела нѣсколько лѣтъ спокойно и счастливо. Бывали иногда кой-какіе, маловажныя перепалки; но воспоминаніе, въ какое ужасное положеніе были поставлены мужъ ея и она сама, со стороны мужа грубостью, невѣжливостью, скупостью и запальчивостію, a со стороны жены вѣтренностью, легкомысліемъ, необдумчивостью, и также неумѣстною горячностью, заставляло супругомъ смиряться другъ передъ другомъ, и переносить съ терпѣніемъ взаимные недостатки. Притомъ-же, Князь и Княгиня до такой степени были привязаны къ дочери своей, что одинъ взглядъ на нее укрощалъ бунтующія ихъ страсти. Но, увы! никакія проказы даромъ съ рукъ не сходятъ! Елисавета, въ продолженіе всего времени супружества своего, до самаго примиренія, такъ усердно старалась разрушить счастіе свое, во всѣхъ отношеніяхъ, что здоровье ея совершенно разстроилось, и она преждевременно кончила жизнь. Однакожъ, она умерла спокойно, поручивъ дочь свою сестрѣ Софьѣ, которая, съ согласія своего мужа, взяла малютку къ себѣ въ домъ, и занимается ею, какъ собственною дочерью.
Князь Рамирскій плакалъ искренно, провожая бренные остатки жены своей къ послѣднему пристанищу. Послѣ похоронъ, онъ самъ привезъ свою Наташу къ Пронскимъ, и подводя ее, съ горькими слезами, къ Софьѣ, говорилъ, что онъ вручаетъ ей все, что есть для него драгоцѣннаго въ мірѣ, послѣднее свое утѣшеніе, и что онъ дѣлаетъ весьма большое усиліе надъ собою, разставаясь съ дочерью, но исполняетъ священную волю покойницы. Послѣ того, въ обширномъ его домѣ, преслѣдуетъ его повсюду пренесноснѣйшая тоска; ничто не веселитъ и не занимаетъ его: ни хозяйство, ни лошади, ни винокуренный заводъ, ни суконная фабрика, которую завелъ онъ подъ руководствомъ Свѣтланина. Часто, совсѣмъ неожиданно для людей своихъ, вдругъ велитъ Князь запрягать скорѣе и подавать коляску свою, садится въ нее, не говоря ни слова; но кучеру не не нужно спрашивать -- онъ везетъ его прямо къ Пронскимъ. Тамъ отдыхаетъ сердце Князя и показывается иногда улыбка на блѣдномъ его лицѣ, когда выбѣгаетъ на встрѣчу и бросается ему на шею милая Наташа. Дѣвочка эта ростетъ, хорошѣетъ, свѣжа и румяна, какъ роза, и чрезвычайно привязана къ отцу. Со слезами радости, и съ полнымъ сердцемъ, внимаетъ онъ разсказамъ ея о томъ, что она выучила, слушаетъ, какъ она играетъ на фортепіано, смотритъ на ея рисунки, или, сидя въ углу, взираетъ съ радостью, какъ она ловко и пріятно танцуетъ. Видя быстрые успѣхи дочери, Князь Рамирскій часто, не говоря ни слова, подходитъ къ Софьѣ, и со слезами цѣлуетъ ея руки. Такое краснорѣчивое изъясненіе благодарности сильнѣе всѣхъ словъ! Впрочемъ, умѣренная жизнь Князя Рамирскаго, при большомъ его богатствѣ, конечно, сдѣлаетъ то, что Наташа будетъ одна изъ
