Семейство Холмских (Часть шестая) - [11]

Всѣ отправились на балконъ; но Его Высокопрев., съ тѣхъ поръ, какъ увидѣлъ Пронскаго, совсѣмъ уже перемѣнилъ свой тонъ и обращеніе: онъ отказался самъ зажечь голубка, говоря, что эта честь должна принадлежать дамѣ, и что онъ проситъ почтенную хозяйку взять на себя это дѣло.

Фейерверкъ былъ прекрасный, и стоилъ дорого; все выписано было изъ Москвы. На щитѣ опять горѣлъ, въ золотомъ и брильянтовомъ огнѣ, вензель вельможи, съ надписью кругомъ: Отцу и Начальнику.... губернія въ знакъ благодарности. Пронскій не дождался конца фейерверка, расцѣловался съ вельможею, пожелалъ ему спокойной ночи, и отправился въ свою коляску. Но, по выходѣ его съ балкона, вельможа напомнилъ хозяину, что онъ обязанъ проводить гостя. Сундуковъ со всѣхъ ногъ побѣжалъ за Пронскимъ, догналъ его на крыльцѣ; и убѣдительнѣйше просилъ остаться ужинать. Пронскій отговарился тѣмъ, что онъ никогда не ужинаетъ, и что уже поздно, а ему довольно далеко ѣхать. Сундуковъ низко кланялся, благодаря за посѣщеніе и помогалъ Пронскому сѣсть въ коляску.

ГЛАВА II.

"...C'est toi, qu'on nomme, toi, qu'on dêsire : "Ah! Viens ici. Quand on est père, epoux, ami, on est le plus heunreux de hommes.

Demoutіer.

"... Тебя зовутъ, тебя желаютъ -- спѣши.... Кто супругъ, отецъ, другъ, -- хотъ самый счастливѣйшій человѣкъ.

Демутье.

Часу во 2-мъ возвратился Пронскій. Не въ дальнемъ разстояніи отъ дома встрѣтилъ онъ кучеровъ и лакеевъ своихъ, верхами и съ фонарями въ рукахъ. Ихъ выслала на встрѣчу жена его, и очень кстати: ночь была претемная, и онъ подъѣзжалъ къ крутой горѣ, съ большими водомоинами, такъ, что даже и днемъ опасно было тутъ ѣхать. Пронскій былъ очень благодаренъ за такое вниманіе. Онъ нашелъ жену свою, не только не спящею но и нераздѣтою; по глазамъ ея замѣтно было, что она плакала. Выбѣжавъ на встрѣчу, съ радостію бросилась она къ нему на шею. "Какъ! Ты еще не спишь, мой другъ?" сказалъ онъ. "Да, здорова-ли ты?" -- Слава Богу! Мнѣ такъ что-то спать не хотѣлось.-- Тутъ вошли они въ комнату, и Пронскій разсмотрѣлъ лицо Софьи при свѣчкахъ. "Браво! Да ты, голубушка, изволила плакать?" -- Нѣтъ! тебѣ такъ кажется -- я не плакала -- отвѣчала Софья, съ веселою улыбкою, цѣлуя своего мужа. "Какъ нѣтъ? Очень замѣтно по глазамъ твоимъ, что ты плакала. Пожалуста скажи: какъ ты себя чувствуешь?" -- Право, хорошо -- я здорова.-- "Да о чемъ-же ты плакала? Ты знаешь наше условіе: мы ничего скрывать другъ отъ друга не должны." -- Ну, что дѣлать, милый другъ мой! Надобно признаться въ моей глупости: ты долго не ѣхалъ, и я безпокоилась о тебѣ. Богъ знаетъ, чего не придумала, и, признаюсь, плакала.... продолжала Софья, обнимая мужа своего. -- Мужчины говорятъ, что слезы необходимая принадлежность женщинъ, а мнѣ кажется, просто, мы скорѣе васъ способны плакать отъ того, что нервы y насъ слабѣе вашихъ. -- "Помилуй, другъ мой!" сказалъ Пронскій, цѣлуя жену -- "ты сдѣлаешь то, что я никуда ѣздить не буду." -- Ахъ! нѣтъ, мой другъ! не говори мни этого! Я призналась въ моей глупости, и повѣрь, что впередъ этого не будетъ. Прости меня, и дай слово, что ты не сердишься, и будешь выѣзжать. За что-жь тебѣ, изъ слабости моей, лишать себя удовольствія? Божусь, что ты никогда слезъ моихъ не увидишь, и теперь ничего-бы не замѣтилъ, ежели-бы не нашелъ меня такъ въ расплохъ. При томъ-же, право, гг. мужчины, вы напрасно сердитесь за наши слезы: онѣ насъ облегчаютъ; мнѣ гораздо было тяжеле пока я не заплакала, Богъ знаетъ, что шло въ голову: мнѣ казалось, что и лошади тебя разбили, и коляска твоя сломалась, что гдѣ нибудь мостъ провалился, и ты лежишь безъ чувствъ! Дай только волю воображенію, самъ не знаешь, куда оно заведетъ. Признаваться надобно во всемъ. Я нѣсколько разъ призывала твоего Петрушу, разспрашивала y него: смирны-ли твои лошади? крѣпка-ли коляска? Онъ меня успокоилъ на этотъ счетъ; но я посылала свою Аннушку разспрашивать y здѣшнихъ жителей: какова дорога, много-ли горъ и переправъ? Мнѣ сказали, что одна только гора, и мостъ хорошій; но мнѣ представилось, что кучеръ напился пьянъ, въ темнотѣ не попалъ на мостъ, и взвалилъ коляску. Я видѣла уже тебя окровавленнаго, съ переломленною ногою, и безъ памяти. Да, что таить! Надобно во всемъ покаяться -- продолжала Софья, опять обнимая и цѣлуя мужа -- я хотѣла было сама бѣжать къ тебѣ пѣшкомъ на встрѣчу; потомъ думала велѣть запречь нашъ дормезъ, и отправиться къ тебѣ. Хороша-бы я была, и порядочно-бы тебя перепугала, если-бы въ такую темную ночь попалась тебѣ на встрѣчу -- тогда за дѣло-бы ты на меня разсердился! Словомъ: сама не знаю, чего я не придумала; но слезы облегчили меня, я отнеслась мысленно къ Богу, ввѣрила и тебя и себя святому Его промыслу, и уже по разсудку велѣла послать къ тебѣ на встрѣчу людей нашихъ съ фонарями.-- "И очень хорошо придумала; я благодарилъ тебя за вниманіе твое; они встрѣтили меня весьма кстати, y предурной переправы подъ гору," отвѣчалъ Пронскій. "Но, милый другъ мой, Соничка, я думалъ, что ты гораздо разсудительнѣе: это, ни дать ни взять, настоящая маменька!" -- Что дѣлать, другъ мой! Я такая-жъ женщина, какъ и прочія! Ты составляешь все мое счастіе на землѣ.... будьте снисходительны, господа наши повелители -- или, какъ говаривалъ одинъ старикъ Ротмистръ, стоявшій съ эскадрономъ своимъ недалеко отъ нашей деревни,