Семейство Борджа - [59]

Покончив с церемонией обручения, папа и герцог Валентинуа стали готовиться к отъезду Лукреции. Папа, желавший, чтобы путешествие дочери происходило с большой помпой, включил в ее свиту, помимо двоих зятьев и приехавших с ними вассалов, весь римский сенат и тех сеньоров, которые благодаря богатству могли блеснуть своими нарядами и роскошными ливреями слуг. Среди этой великолепной свиты выделялись Оливио и Рамиро Маттеи, сыновья канцлера Пьетро Маттеи и дочери папы, не от Ваноццы, а прижитой на стороне. Кроме того, папа с согласия консистории пожаловал Франческо Борджа, кардиналу Козенцы, титул легата а latere специально для того, чтобы тот сопровождал его дочь до границ Папской области.

Со своей стороны герцог Валентинуа разослал по всей Романье гонцов с приказом принимать Лукрецию как государыню и повелительницу, и города, выполняя приказ герцога, стали готовиться к торжественной встрече. Однако гонцы донесли герцогу, что опасаются, как бы в Чезене народ не стал роптать: как мы помним, Чезаре, дабы прекратить в этом городе волнения, оставил там губернатором Рамиро д’Орко, снабдив его всею полнотой власти. Свою задачу Рамиро д’Орко выполнил превосходно, и бунта опасаться больше не приходилось: шестая часть жителей города кончила свою жизнь на плахе. Именно поэтому от находившегося в трауре города трудно было ждать проявлений радости, на какие рассчитывали в Имоле, Фаэнце и Пезаро, однако герцог Валентинуа отвратил и эту беду со свойственными ему быстротой и решительностью. В одно прекрасное утро жители Чезены, пробудившись, обнаружили на главной площади города эшафот, на нем четвертованного человека, рядом – плаху, украшенную отрубленной головой.

Человека этого звали Рамиро д’Орко.

Никто не знал ни чьими руками был сооружен за ночь эшафот, ни что за палачи совершили эту страшную казнь; когда же Республика Флоренция спросила у Макиавелли, своего посла в Чезене, что он думает по этому поводу, тот ответил:

«Сиятельные синьоры!

Я ничего не могу вам сообщить относительно смерти Рамиро д’Орко, кроме того, что Чезаре Борджа – государь, который казнит и милует людей по своему разумению.

Никколо Макиавелли».

Герцог Валентинуа не ошибся в своих предположениях: будущую герцогиню Феррарскую ждал замечательный прием во всех городах, которые она проезжала, и особенно в Чезене.

Пока Лукреция направлялась в Феррару к своему четвертому мужу, Александр и герцог Валентинуа решили навестить свое последнее завоевание – герцогство Пьомбино. Формальной целью визита было предоставить новым подданным Чезаре возможность принести ему присягу на верность, но на самом деле отец с сыном хотели устроить в столице Якопо Аппиани арсенал, поскольку Тоскана была рядом, а они еще не отказались от мысли завоевать ее. В порту Корнето Александр и Чезаре, сопровождаемые большим числом кардиналов и прелатов, погрузились на шесть галер и тем же вечером прибыли в Пьомбино. Папская курия пробыла там несколько дней, дабы дать возможность герцогу Валентинуа познакомиться с жителями города, но главное – чтобы принять участие в кое-каких церковных празднествах, и в первую очередь в торжественном богослужении, назначенном на третье воскресенье Великого поста и проведенном кардиналом Козенцы в присутствии папы и кардиналов. После столь серьезного дела папа велел созвать самых красивых девушек города, которые стали исполнять перед ним народные пляски.

За танцами последовала неслыханно обильная трапеза, во время которой папа на глазах у всех, несмотря на Великий пост, отнюдь не морил себя голодом. Впрочем, все эти торжества имели целью, не считаясь с затратами, сделать герцога Валентинуа популярным среди населения, дабы оно забыло несчастного Якопо Аппиани.

После Пьомбино отец с сыном нанесли визит на остров Эльбу, однако лишь затем, чтобы осмотреть старые укрепления и велеть выстроить новые.

Наконец высокие путешественники возвратились на галеры, которые взяли курс на Рим, но едва они оказались в море, как погода перестала им благоприятствовать, а поскольку папа не пожелал возвращаться в Портоферрайо, суда пробыли в море пять дней, хотя запасов там было только на два. За последние три дня папа съел лишь несколько жареных рыбин, пойманных с большим трудом из-за скверной погоды. Наконец показался Корнето, и находившийся на другой галере герцог Валентинуа, видя, что она не сможет подойти к берегу, прыгнул в лодку и велел отвезти себя в гавань. Папа же распорядился продолжать идти в сторону Понтерколе, куда в конце концов и прибыл после страшнейшего шторма, во время которого все, кто находился вместе с ним на борту, буквально лежали пластом – кто от морской болезни, кто от страха перед гибелью. Один Александр, не выказывая ни тени испуга, сидел в кресле на палубе, призывая Господа и осеняя море крестным знамением. Наконец его галера стала на рейд Понтерколе, где папа сошел на берег и, послав за лошадьми в Корнето, вскоре присоединился к ожидавшему его герцогу. Короткими переходами, через Чивитавеккью и Пало они после месячного отсутствия вернулись в Рим. Примерно в то же время туда приехал за своей кардинальской шапкой кардинал д’Альбре. Он привез с собою инфантов Наварры, которые были приняты не только с почестями, соответствующими их рангу, но и как родственники, причем герцог Валентинуа лез вон из кожи, показывая им, как он рад союзу с их домом.