Семейный промысел - [29]
Дневной свет. Перед глазами всё плыло, мысли путались, а голова раскалывалась. Мучила жажда. Она повернулась на бок и обескураженно глянула туда, где полагалось стоять ночной тумбочке. В шести дюймах от её носа белела стена. Как странно, прямо как в том бессмысленном кошмарном сне с ярким светом и аптечной вонью…
Кошмарном сне?
Она перекатилась на другой бок, ноги запутались в ночной рубашке и она едва не упала с кровати, оказавшейся довольно узкой. Это не её кровать. На миг ею овладела паника, а потом она задумалась: интересно, что же всё-таки произошло. И тут всё встало на свои места. «Гангстеры или федералы? Должно быть федералы», — прошептала она вслух. «Должно быть за мной следили. Или за Поли. Или-или».
Внутри у неё все похолодело. Они зароют тебя так глубоко, — вспомнила она, — так глубоко, что…
Горло драло, словно она всю ночь кричала. Странно это всё. Может это первое предупреждение?
Она умудрилась свесить ноги с чужой кровати. Слишком уж скоро они коснулись пола и она села, отбросив тонкое одеяльце в сторону. Дальняя стена находилась чересчур близко, а окно слишком высоко. В общем-то вся комнатка была размером со шкаф. Никакой иной мебели кроме маленького умывальника из нержавейки, прикрепленного к стене напротив двери. Сама же дверь — неприметная древесная панель с глазком. С унылым чувством она отметила, что дверь идеально гладкая, без ручек или замков на идеально ровной поверхности: вероятно, древесный шпон поверх металла.
Рука поднялась к горлу. Медальон исчез.
Мириам встала на ноги, пошатнулась и чтобы не упасть прислонилась к стене. В голове стучал пульс, а правая рука невыносимо болела. Она повернулась и посмотрела на окно. Слишком высоко, не выглянуть даже если она найдет в себе силы влезть на кровать. Высокое, маленькое, незашторенное окно до жути напоминало слуховое окошко тюремной камеры. Это как же понимать, подумала она, я в тюряге?
От этой мысли, Мириам потеряла остатки спокойствия. Прижавшись к двери, она принялась колотить по ней левой рукой, но только зря нашумела, однако остановилась лишь когда заболела рука и волна удушающего страха, с пузырившейся на её гребне злостью, сошла на нет. Мириам села, спрятала лицо в руки и тихонько заплакала, да так и сидела, пока дверь не щелкнула и не открылась наружу.
Мириам подняла глаза.
— Вашу мать, кто вы такие? — требовательно спросила она.
В дверях стоял молодой человек лет тридцати в изысканно-строгом костюме. Его бесстрастное лицо было чисто выбрито, да и весь он — от носков кожаных туфель до кончиков искусно уложенных светлых волос — выглядел изрядно холеным. Такой вид мог иметь и мормонский проповедник, и агент ФБР.
— Мисс Бекстайн, не будете ли вы столь любезны пройти со мной?
— Кто вы такие? — повторила она. — Разве вы не обязаны зачитать мне всякие там права?
Что-то с ним было не так, но она никак не могла понять что именно. За его плечом смутно виднелся темный коридор… И тут она поняла, что именно не давало ей покоя. Он при шпаге! Уму непостижимо!
— Видимо вы заблуждаетесь. — Он улыбнулся, причем довольно приветливо. — Мы не обязаны зачитывать вам права. Однако если вы пройдете со мной, то мы отправимся в другое, более подходящее для разговора место и обсудим возникшую ситуацию. Впрочем, может быть вас вполне устраивают и здешние санитарно-гигиенические условия?
Мириам вскользь оглянулась, внезапно остро осознав, что её мочевой пузырь готов лопнуть, а желудок вывернуться наизнанку.
— Кто вы? — нерешительно спросила она.
— Если пройдете со мной, узнаете, — успокаивающе сказал он.
Он отступил в коридор, а у Мириам вдруг возникло подозрение, что в его последней фразе либо таится какой-то подвох, либо он что-то недоговаривает. Она с трудом поднялась на ноги, пошатнулась и он взял её под руку. Она инстинктивно оттпрянула, избегая физического контакта, но наткнулась на кровать, потеряла равновесие и с размаху плюхнулась на спину, ударившись головой о стену.
— О, господи, — произнес он. Она уставилась на него затуманненным болью взором. — Я привезу коляску, прошу вас, не двигайтесь.
Перед глазами Мириам медленно вращался потолок. Накатила слабость, а вслед за ней тошнота. Голова раскалывалась. «Интересно, это мигрень или отходняк после анестезии?» — подумала она. Франт со шпагой, нелепо торчавшей из-под полы пиджака, вернулся с креслом-коляской и еще одним мужчиной в зеленой санитарской робе. Сообща, они подняли Мириам и перенесли в кресло, скинув её, словно мешок с картошкой.
— Ой-ё! — еле слышно простонала она.
— Неслабо вы бахнулись, — сказал посетитель. Он шел рядом с креслом. Над головой проносились световые полосы, по обеим сторонам коридора — закрытые двери. — Как вы себя чувствуете?
— Паршиво, — выдавила она. Её правая рука спелась с черепом. — Кто вы?
— А вы настырная, да? — заметил он. Коляска завернула за угол, впереди простирался еще один коридор. — Я Роланд, лорд Лофстром. В настоящий момент я несу ответственность за ваше благополучие. — Кресло остановилось перед полированными панелями из нержавеющей стали — лифт.
За створками заурчали механизмы.
— Вы не должны были проснуться в изоляторе. Вас поместили туда по халатности административного персонала. Виновный уже понес наказание.
