Семейные тайны - [25]

– Уже поздно, – пояснил Дронго, – а нам еще нужно ехать в мой отель. Может, я сниму вам номер в «Бристоле», и вы там останетесь? А завтра утром мы вместе вернемся в Потсдам, чтобы вы не ездили туда и обратно.

– Хорошее предложение, – улыбнулась Эмма. – Вы действительно снимете мне номер? Или предложите остаться в вашем?

– Если бы я хотел оставить вас в своем номере, я бы так и сказал.

– А вы не хотите?

– Хочу. Но не оставлю. Это было бы нечестно.

– По отношению к кому?

– По отношению ко всем нам. В любом случае Марту убил кто-то из ваших родственников или знакомых. И в любом случае после обнаружения отравителя вы будете на меня обижены. Кто бы им ни был. А я должен иметь свободу действий.

– Как много ненужных слов, чтобы не встречаться с женщиной, – иронично заметила Эмма. – После стольких оправданий я просто принципиально должна уехать к Рите. Но я останусь в отеле и даже соглашусь переночевать в соседнем с вами номере. Надеюсь, там не будет внутренней двери между номерами.

– У меня в номере нет такой двери, – сообщил Дронго.

– Тогда поехали, – согласилась Эмма, выруливая на дорогу. – И, честное слово, вы все время меня удивляете. Нет, не так. Вы меня просто поражаете. Только учтите, что я тоже не буду вас защищать, если выяснится, что именно вы отравили фрау Марту Крегер.

– Договорились, – согласился Дронго.

Глава 8

Он сдержал слово. Снял ей номер, который оказался на другом этаже. Утром Эмма постучала в номер Дронго, когда он уже побрился и оделся, готовясь спуститься к завтраку. Он открыл дверь. Она стояла на пороге.

– Хорошо, что в отеле дают зубную щетку и пасту, – сообщила Эмма. – Но плохо, что вы даже не попытались мне позвонить или узнать, как я устроилась. А я слишком гордая женщина, чтобы вам навязываться. Вы, наверно, были уверены, что ночью я буду к вам стучаться или звонить.

– Нет. Я был уверен, что после вчерашних потрясений вы устали и хотите спать. Как, впрочем, и я.

Эмма озадаченно взглянула на Дронго, не понимая, шутит он или говорит серьезно. Затем спросила:

– Вы так относитесь ко всем знакомым женщинам? Или только к тем, которые бывают под подозрением у полиции?

– Ко всем, – сообщил он. – Мне казалось, что вчера мы уже все обговорили.

– Я просто забыла. Вы идете завтракать?

Он кивнул. За завтраком они молчали. Когда уже выходили из ресторана, Эмма наконец сообщила:

– Герману звонили полицейские. В бокале тоже нашли яд. Вы были абсолютно правы насчет бокала.

– Несложно догадаться. Если яда нет в бутылках, то он должен быть в ее бокале.

Они вышли из отеля. Швейцар протянул ключи от машины Эммы. Автомобиль уже был припаркован у входа. Они уселись в машину и поехали в сторону Потсдама.

– Даже не представляю, как мы снова соберемся, – призналась Эмма, – будем смотреть друг другу в глаза и вычислять, кто из нас возможный отравитель. Это невыносимо.

– Сначала нужно найти отравителя, – возразил Дронго. – Чем больше я думаю над этим вопросом, тем больше не понимаю, кто и зачем мог отравить Марту. Все гораздо запутаннее, чем вам кажется.

Эмма, соглашаясь, кивнула и прибавила скорость. Но до Потсдама они доехали за полчаса, сказывались утренние автомобильные пробки – все спешили на работу. В доме их уже ждали. Инспектор Нерлингер и следователь Менцель попросили всех усесться за столами так, как они сидели накануне во время юбилея. Кроме маленькой Евы, все остальные были на своих местах. И только место Марты пустовало. На него никто не решился сесть. Следователь Менцель устроился у входа. Калерия Яковлевна села на стул, который принесла из кухни. И испуганно смотрела на присутствующих.

– Герр Нерлингер, вы можете рассказать нам, что именно нам удалось установить, – попросил следователь, – чтобы все присутствующие знали о вчерашнем отравлении.

При этих словах Герман нахмурился, Леся вздрогнула – она впервые услышала о том, что здесь действительно произошло убийство. Эмма переводила слова инспектора Дронго.

– Вчера патологоанатомическое исследование подтвердило, что фрау Марта Крегер была отравлена, – сообщил Нерлингер. – При этом экспертиза бутылок, из которых вы пили, показала полное отсутствие яда. А вот в бокале умершей мы нашли остатки яда. Если она сама не положила туда яд, то получается, что это сделал кто-то из присутствующих. Как мы поняли, никого из посторонних в доме не было, если не считать господина Дронго, которого привезла сюда фрау Эмма Буземан.

– Называйте меня Эммой Вихерт, – попросила женщина. – Мы пока не оформили наш развод с моим бывшим мужем.

– Простите. Госпожа Вихерт, – поправился Нерлингер. – Теперь у нас нет никаких сомнений, что яд попал в бокал погибшей именно потому, что его положили во время вашей вчерашней встречи.

Все потрясенно молчали.

– Мы разрешили девочке остаться наверху, чтобы ее не тревожить, – продолжал Нерлингер, – а остальных попросили собраться здесь, чтобы понять, кто и зачем мог отравить фрау Марту. Мы проверяли токсичность яда, и, возможно, это был порошок, которым обычно травят крыс.

– Никто не мог бросить яд в бокал, – подал голос Герман. – Я думаю, бокал был плохо вымыт, и в нем оказались остатки крысиного яда. Насколько я знаю, у нас на кухне работала целая бригада из профдезинфекции, которая раз в год проводит обработку всего помещения. Это единственное разумное объяснение, которое возможно в данном случае.