Семейные тайны - [16]

Марта наклонилась к Сюзанне.

– По-моему, тебе пора возвращаться в свою комнату, – сказала она, обращаясь к младшей сестре.

– Я хочу еще немного побыть тут, – возразила Сюзанна.

– Тебе хватит, – настойчиво произнесла Марта. – Будет лучше, если ты отправишься к себе.

– Нет, я хочу посидеть, – упрямо повторила Сюзанна.

– Тебе нельзя долго сидеть, – повысила голос Марта.

Все обернулись, посмотрев на двух сестер. У Сюзанны глаза начали наполняться слезами. Марта прикусила губу, потом нехотя сказала:

– Успокойся и не нервничай. Все будет хорошо. Можешь еще немного посидеть с нами.

Сюзанна, соглашаясь, даже попыталась улыбнуться. Марта взяла младшую сестру за руку и негромко что-то сказала. Мадлен покачала головой.

– Тетя Сюзанна еще вчера чувствовала себя плохо, – напомнила она матери.

Берндт подошел к Дронго.

– Мадлен сказала мне, что вы финансовый эксперт, – спросил он. – Вы работаете в банке или в какой-нибудь инвестиционной компании?

– Нет, – ответил Дронго, – меня просто не так поняли. Я эксперт по вопросам преступности.

– Налоговой преступности? – быстро уточнил Берндт.

– Вообще преступности, – пояснил Дронго.

– Борьба с отмыванием денег. – Мозги у банкира работали только в этом направлении, словно не было других видов преступлений.

– И по этим вопросам тоже, – уныло согласился Дронго. Он уже начинал жалеть, что согласился на уговоры своей случайной знакомой и решил приехать в этот дом с таким мрачным прошлым и неопределенным будущим, где семейные узы держались на ненависти и недоверии.

– У нас создана целая структура для борьбы с разного рода преступлениями в финансовой сфере, – сообщил Берндт, – об этом есть подробная информация на сайте нашего банка. Мы ведь работаем сейчас особенно плотно с банками из Восточной Европы, а там подобные случаи возникают довольно часто.

– А разве в Западной Европе подобных случаев бывает меньше? – весело уточнил Дронго.

– У нас строгие законы и отлаженные финансовые регуляторы, – пояснил Берндт, – поэтому подобные махинации в наших странах не проходят. Мне рассказывал один из наших экспертов, что даже банки и инвестиционные компании в Греции давали часто неверную информацию. Как видите, от этого соблазна не смогли уберечься даже банки Западной Европы. Может, поэтому у них такой катастрофический долг. В Германии подобное было бы немыслимо.

Послышался звон опрокинутого бокала. Девочка испуганно вскрикнула. Это она задела рукой бокал, который опрокинулся и разбился.

– Я не нарочно, – прошептала испуганная Ева.

– Нужно быть внимательнее и осторожнее, – громко сказала бабушка. – В твоем возрасте пора уже знать, как нужно вести себя за столом. Не нужно забывать, что порядочные немецкие дети знают, как вести себя в обществе.

Ева всхлипнула. Анна бросилась на помощь дочке.

– Зачем вы так говорите! – нервно произнесла она. – Вы же видели, что она задела бокал нечаянно. Разве можно так обижать ребенка?

– Я ее воспитываю, а не обижаю, – возразила Марта. – Делаю то, что не сделали родители. В конце концов, вы обязаны понимать, что ваша дочь уже не вернется жить в Казахстан или в Россию, а должна будет жить в этой стране и быть образцовой немецкой девочкой. Не представляю, как она будет общаться со своими сверстниками в школе, если до сих пор правильно не может разговаривать по-немецки.

– Она понимает по-немецки, – поправила Эмма.

– Не нужно вмешиваться, – строго проговорила Марта, – это моя внучка, и я знаю, как нужно воспитывать немецких детей, чтобы они могли быть примером для всех остальных. К сожалению, в этой девочке сказывается кровь ее другой бабушки.

– При чем тут моя умершая мама? – резко спросила Анна.

Ева, понимая, что скандал начался из-за разбитого бокала, расплакалась. Анна обняла дочку, пытаясь ее утешить.

– Почему она плачет? – растерянно спросила Сюзанна.

– Она разбила бокал и чувствует свою вину, – пояснила Марта. – А вас, Эмма, я попрошу никогда не вмешиваться в мои разговоры с внучкой и с моей невесткой. В конце концов, я имею право делать им обеим замечания на правах старшей родственницы.

– Вы неправильно понимаете роль бабушки, – не выдержала Анна.

Наступило неловкое молчание. В гостиную вернулись Герман и Арнольд. И в этот момент Калерия Яковлевна, выйдя из столовой, подозвала к себе Германа. Тот подошел к ней, выслушал ее слова и, кивнув, прошел к выключателю. Погас свет. Все замерли. Даже Ева перестала плакать. И тогда Калерия Яковлевна вкатила большой торт со свечами, которые должна была загасить именинница. Все захлопали, зашумели.

– Туши свечи, – предложил Герман своей матери.

Она не двинулась с места.

– Твоя супруга считает, что я неправильно понимаю роль бабушки, – резко проговорила Марта, – и вообще влезаю не в свое дело, пытаясь воспитать из девочки хорошего человека.

– Этого я не говорила, – попыталась оправдаться Анна.

– Помолчи, – прервала ее Марта. – Может, теперь по твоей милости я не должна разговаривать и со своим сыном?

– Мама, сейчас не время и не место ссориться. Этот торт для тебя заказала Анна. Ты должна задуть свечи.

– Я не хочу подходить к этому торту! – отрезала Марта. – Калерия, ты можешь унести его обратно.