Семейное дело - [2]

— За вас, — сказал он, поднимая свою рюмку. — В конце концов ничто не делается на пустом месте.

Аксенов согласно кивнул, но пить не стал. Он все еще думал о чем-то, или вспоминал тот разговор в главке, или хотел что-то договорить и сейчас решал, стоит ему договаривать или не стоит.

— Вы ни о чем не хотите спросить меня? — наконец сказал он. — Или обком не будет интересовать мое мнение о будущем директоре?

Рогов протянул руку и положил ее на руку Аксенова.

— Мы же с вами не на обкоме, Кирилл Степанович, — сказал он. — Кроме того, что-то уж больно грустный разговор.

— Мне не до танцев, — усмехнулся Аксенов.

— А я вам и не предлагаю плясать. Просто я думаю, что это разговор преждевременный.

— Преждевременный? — удивленно поднял брови-кустики Аксенов. — Вы считаете, что для меня это разговор преждевременный? Для меня он главный! В чьи руки попадет завод…

— У нас остывает шашлык, между прочим.

Ему надо было как-то увести эту беседу в сторону. Он наперед знал, чью фамилию назовет Аксенов, и знал, что согласится с ним, а когда будет секретариат, сам выдвинет эту кандидатуру, и еще знал, что секретари, а потом и бюро обкома, а потом и министерство согласятся. Но сейчас ему не хотелось говорить об этом. Слишком паршиво было на душе, и Аксенов все-таки был еще директором, да просто бестактно было бы продолжать такой разговор. Аксенов понимающе улыбнулся, впрочем, улыбка была печальной.

— Бросьте, Георгий Петрович! Что мы, действительно, ходим вокруг да около, будто со вчерашнего дня знакомы. Силин? Никого другого я, грешным делом, не вижу.

Фамилия была названа. Владимир Силин был главным инженером на том же заводе, и, конечно, сменить Аксенова мог только он. Но Рогов промолчал и сейчас. Все это действовало на него угнетающе, будто на поминках. Только тогда, когда Аксенов, наконец-то выговорившись, залпом выпил свою рюмку, он сказал:

— А вы, оказывается, давно это решили? Почему же промолчали сегодня в главке?

Аксенов торопливо ел, морщился и поэтому ответил не сразу:

— Вы этого еще не поймете, Георгий Петрович. Вам до меня лет пятнадцать, наверно?

Итак, он перечитывал очерк о Владимире Силине — директоре ЗГТ, и это воспоминание об «Арагви» и неприятном ему разговоре было коротким. Журналистка рассказывала о том, как на заводе началось строительство огромного механосборочного корпуса; как трудно было с кадрами; как новый директор чуть ли не ночевал на заводе и как, наконец, пустили первый механический участок… Рогов подумал: не стоило бы так расписывать одного человека. Работали все. Да, конечно, Силин сделал много, очень много, но это уж слишком:

«Здесь на всем лежит печать его таланта, его умения сплотить людей, того мастерства руководителя, которому не учат ни в одном институте и которое появляется с годами, с опытом, с точным знанием производства. Такой талант сродни таланту дирижера, который единым взмахом руки…»

Рогов усмехнулся. Талант! Любим бросаться словами. Володька просто умный работяга, настоящий работяга, и это слово не коробило Рогова — наоборот, он любил его и любил, если оно подходило к тем людям, с которыми его каждодневно сводили дела. Оно устраивало его куда больше, чем «талант», от которого отдавало чем-то ходульным и льстивым одновременно, и даже не очень понятным: та-лант — от господа бога, что ли? Нечто необъяснимое? Двадцать шесть лет на заводе, пришел сразу после войны — вот вам, дорогая Е. Воронина, и весь талант! Надо будет при случае сказать редактору, чтобы его журналисты были поаккуратнее со словами.

Захватив газеты, Рогов перешел в кабинет и раскрыл записную книжку. Набрал номер. Никто не поднял трубку — стало быть, ни Силина, ни Киры дома нет. Тогда Рогов позвонил на завод — Силин ответил сразу же, сам — ну да, конечно, сегодня суббота, у его секретарши выходной.

— Здравствуй, герой дня, — сказал Рогов. — Лихо тебя изобразили. Читал?

— Да уж, — хмыкнул Силин. — Ангелочек с крылышками.

— Ну-ну, — сказал Рогов. — Самому-то приятно небось? Газету на стенку повесишь?

— Рамку закажу. Золоченую. И под стекло.

— А чего на заводе торчишь? Какие-нибудь неполадки?

— Я как раз тебе жаловаться хотел, — подумав, ответил Силин. — Подрядчики подводят. На стенде оборудовали силовой пол с опозданием на месяц. Я ходил, смотрел: все осевые и высотные размеры, сопрягаемость — все нарушено. Если так пойдет дальше…

Он не договорил, Рогов перебил его:

— Хорошо, я позвоню в трест. Еще что?

— Ты же сам знаешь, — нехотя ответил Силин.

— Квартиры, — сказал Рогов. — Но я не волшебник и не могу вытащить из кармана еще сто квартир.

— Сто двадцать. Люди начинают приезжать, и мы обещали им не просто жилье, а квартиры. Жилье у них было и там. А кроме того, мы обязаны давать квартиры и нашим кадровым рабочим, — вон, шестьсот с лишним заявлений — шутка?

Рогов рассердился: опять квартиры, вечный вопрос, каждый день — квартиры, квартиры, квартиры… Он сердился, хотя и понимал, что Силин прав. Когда министерство разрешило заводу провести оргнабор, вопрос с квартирами был будто бы решен. Но одно дело решить его, так сказать, в принципе, и другое — выделить около двухсот квартир, когда в городе нехватка жилья и люди стоят на очереди годами. Но без оргнаборовцев новый корпус не пустить. Вот и крутись как знаешь.