Семейная терапия и НЛП - [7]
Терапевт: «...испугались чего?»
Терапевт продолжает помогать Дейву понять, что конкретно он хочет для себя и для своей семьи. Одна из самых важных вещей, примеров, о которых мы осведомлены, это способность терапевта почувствовать, ощутить, что именно утрачивается в семейной системе. Эта способность различать, что именно утрачивается при функционировании семейной системы, часто является ключевым моментом, позволяющем помочь семье, и применяется на самых разных уровнях. Например, мы поручились за то, что каждый член семьи волен спросить или высказать то, что хочет. Если хотя бы один член семьи лишается этой свободу, тогда мы работаем, чтобы вернуть ему эту возможность. Этот пример того, как что-то важное утрачивается на высоком уровне копирования. В процессе идентификации утраченных частей жизненного опыта вы помогаете своим клиентам вернуть их или восполнить утраченные части опыта, знаний — восполнить до целостного состояния — и это одно из наиболее сильных воздействий, которое мы, терапевты, можем оказывать на пациента. Собственно сам процесс приведения вещей и представлений в
целостное состояние, как на вербальном, так и на невербальном уровне, оказывает глубокое физическое и психическое воздействие на личность. На вербальном уровне Дейв произносит несколько предложений, в каждом из которых есть некоторые пропущенные части. И каждый раз терапевт реагирует на это, сначала определяя, что это «нечто» было пропущено, а затем прямо об этом спрашивая. Например, Дейв говорит: «Я потерял контакт». По мере того, как терапевт вслушивается в это предложение, он пытается почувствовать его. Он слушает, как Дейв описывает свои ощущения с помощью слов «потерял контакт». В дополнение к этому он слышит, как Дейв говорит, что это именно он (Дейв) потерял контакт. Другими словами, терапевт понимает, что описательные слова «потерял контакт» — это выражение того, что некто потерял контакт с чем-то или с кем-то, и что это «что-то» или «кто-то» не названы. Они выпали, пропущены или, говоря лингвистическим языком, они вычеркнуты. Мы можем представить это следующим образом : когда терапевт или любой, для кого английский язык родной, слыщит кого- либо, употребляющего слова «потерял контакт», он знает, что это описание процесса, который происходит между личностью, вещью, которая осуществляет контакт, и личностью, вещью, с которой этот контакт осуществляется:
Потеря контакта
Личность \ вещь которая осуществляет контакт или утрачивает его;
Личность \ вещь с которой контакт осуществляется или теряется. Поразительно в данном случае то, что даже когда предложение, которое слушатель (в данном случае терапевт) слышит, не содержит ту или другую упомянутую часть, то он (слушатель) благодаря своей лингвистической интуиции знает, что обе части содержаться в предложении.
Одно из искушений для терапевта — это принять за истину свое собственное понимание и восприятие того, что именно было потерянно, и, следовательно, упустить возможность узнать, что было потеряно с точки зрения члена семьи.
Поскольку терапевт может использовать свою собственную лингвистическую интуицию для определения того, «пропущено ли что- либо» и «что пропущено», он может слушать и систематически уточнять, спрашивая о том, что включено в предложение, но о чем не говорится вслух. Если привести выдержки из стенограммы, то вот что мы получим : Дейв: Я не знаю Я не уверен. Я немного напуган Пропущенная часть
не знаю, что не уверен в том, что напуган тем, что Терапевт: Что вы не знаете?
Не уверены в чем?
Чем именно вы напуганы?
Внимательно слушая и используя интуицию в языковом общении, терапевт может систематически помогать Дейву осознавать, что он упускает.
Терапевт: «Чем именно вы напуганы?»
Дейв: «Ну, я знаю, что Мари (мать/жена) зависит от меня». Терапевт: «Откуда вы знаете, что Мари зависит от вас, Дейв?» Дейв: «Я знаю ее очень хорошо, я просто чувствую это».
Терапевт: «Да, я понимаю, что вы очень хорошо ее знаете, и я пытаюсь понять то, как вы общаетесь с ней. Можете ли вы сказать мне, как конкретно вы ощутили прямо сейчас, что она зависит от вас?» Дейв: «Хорошо, посмотрите внимательно, как она смотрит на меня — именно так я и узнаю, что она зависит от меня».
Слова имеют определенное значение. Нам необходимо понять, что человек, который употребляет эти слова, вкладывает в них совершенно определенное значение, и нет никакой гарантии, что другой человек придает этим словам в точности то же значение, что и говорящий. Поэтому не лишним будет проверитьб.
6 Это зачастую невозможно, но сама процедура выяснения (пусть и формально бесплодная) оказывает терапевтическое действие
Когда каждый из нас использует свою языковую систему для описания своего жизненного опыта, мы выбираем определенные слова, чтобы донести то, что мы хотим сказать, до слушателя. Например, мы используем существительные для описания определенных частей нашего жизненного опыта. Как мы уже отмечали, когда мы используем существительные, которые не «ссылаются» на определенную часть жизненного опыта слушателя, то нам не удается общаться с ним вплотную. Сходным образом, когда мы (бессознательно) выбираем слова для описания происходивших процессов или наших взаимоотношений, то оказываемся перед выбором: чем конкретнее мы будем, тем, соответственно, яснее будут наши взаимоотношения. Например, если я выбираю слово «поцелуй» для описания моего опыта, переживания, то тем самым я передаю больше информации, чем если бы я употребил слово «прикосновение», хотя оба слова являются довольно точным описанием моего опыта.
