Семейная терапия и НЛП - [6]

Терапевт: «Хорошо, Дейв, не могли бы вы рассказать о том, что теряется для вас, проходит мимо?»

Дейв: «Я хочу нечто для себя, и я действительно ощущаю, что моя семья тоже в чем-то нуждается».

Терапевт: «Не могли бы вы сказать мне, что из себя представляет это «нечто», что это такое?»

Терапевт начал решать задачу: понять, как хочет измениться Дейв. Он повторяет этот вопрос каждому члену семьи. Для того чтобы эффективно проводить семейную терапию, терапевту необходимо одновременно

понять две вещи: какие внутренние ресурсы осознает и использует семья в данный момент, и к какому состоянию семейной системы они стремятся, ради чего они согласны работать. Каждый вербальный и невербальный обмен, контакт с членами семьи дает терапевту информацию, необходимую для понимания текущего состояния семейной системы, и втоже самое время он дает членам семьи возможность учиться. Посредством плодотворного общения терапевт с самого начала помогает членам семьи выработать цель, которая может быть достигнута в процессе изменений — желаемое состояние. В данном конкретном случае терапевт спрашивает главу семьи — мужчину, чего он хочет для себя и для своей семьи. Дейв пытается ответить, он говорит: «...некоторые вещи упускаются», «.. .хочу чего-то для себя...», «.. .необходимы некоторые вещи, тоже...». Ухо терапевта должно быть очень чутким, оно должно сразу улавливать те части вербального послания, которые не несут на себя отпечаток специфической части жизненного опыта говорящего. Если терапевт не желает сделать вид, что он понял о чем идет речь в общих фразах отвечающего, то он может уточнить. То есть, вместо того, чтобы считать, что его понимание общих фраз, сказанных членом семьи, совпадает с тем смыслом, который говоривший вкладывает в эти слова, терапевт может потратить время и энергию для того, чтобы более точно определить, что именно хотел сказать член семьи, с которым он работает. Терапевт может достичь этого приятным и искреннем образом, спрашивая говорившего о том, что конкретно он имел в виду, говоря вышеприведенные общие фразы.

Для нас также важно подчеркнуть, что в то время, когда терапевт использует лингвистические шаблоны, вставленные вопросы и вежливые команды (разговорные постулаты), чтобы получить информацию и установить индивидуальные контакты с членами семьи, он также предлагает некую информацию. Терапевт одновременно дает свое понимание тех посланий, полученных от членов семьи, например, если он задает вопрос в таком виде : «На какие конкретно изменения вы надеетесь для самого себя?», то он неуловимо и тонко представляет свою интерпретацию того, что означает для него присутствие семьи у терапевта: а именно, что их задача, их цель — измениться. Такой процесс подачи и получении информации является шаблоном общения и собственно общением одновременно

В каждом ответе Дейва терапевт может идентифицировать лингвистическую форму, которая не позволяет терапевту определить некоторую часть опыта Дейва: «некая вещь», «нечто», «что-то». Это общий пример: люди, обращающиеся к терапевту за помощью, часто не знают в точности, что же именно они хотят и на что надеются. И наша задача, в частности, помочь им определиться. Это отражается и в словах, которые они используют при общении с другими людьми. Когда в части предложения мы можем различить индивидуально специфическую часть опыта слушателя, мы говорим, что эта часть обладает специфическим индексом. Когда в предложении мы не можем различить такую

характерную для слушателя деталь, мы говорим, что специфического индекса нет. Каждый раз, когда Дейв отвечает, его предложение включает часть, в которой невозможно вычленить часть жизненного опыта терапевта (нет специфического «индекса ссылки»). Это сигнал для терапевта — он может спросить говорящего, что именно он имеет ввиду: «Не можете ли вы сказать мне одну вещь...» «Не можете ли вы сказать мне, что представляют из себя эти проходящие мимо вещи...» Здесь терапевт последовательно помогает Дейву понять, выразить то, к чему он стремиться, чего он хочет. В то же самое время терапевт знакомит членов семьи с эффективными способами общения. Когда терапевт слышит что-то, что он не может связать со своим жизненным опытом, то вместо скользкого и малоэффективного общения, претензий на то, что он действительно понимает, о чем говорит Дейв или то, что он может читать мысли Дейва, он просто идентифицирует ту часть предложения, которую он не может понять, и спрашивает о ней. Любые предположения должны быть оплачены. Терапевт, требуя ясного и правдивого общения, посылает семье послание, что он серьезно воспринимает, как свою способность понять, что им надо, так и их способность общаться, и что он заинтересован в действительном понимании того, что они хотят.

Терапевт: «Не могли бы вы сказать, что собой представляет это «нечто»?»

Дейв: «Ну, я не знаю... Я думаю, я теряю контакт...» Терапевт: «Теряете контакт с чем?» Дейв: «Я не знаю, я не уверен».

Терапевт: «Дейв, чего вы конкретно не знаете и в чем вы не уверенны?» Дейв: «Ну, больше всего я не уверен в том, что я хочу для себя и для своей семьи.