Семейная тайна - [2]

– К счастью, нам с ней по пути, – сказал Джон, кивая в сторону удаляющейся молодой красавицы. – Первая пинта[5] с меня, если тебе удастся узнать ее имя. Ну а если первым узнаю я, угощаешь ты.

– Готовь деньги, здоровяк.

* * *

Мэри шла по набережной в сторону Башни; холодный ветер играл полой ее плаща. Женщина оглянулась назад, чтобы еще раз помахать Дереку и Анне; девочка уже успела уютно завернуться в полотенце, и эта сцена наполнила сердце Мэри радостью. Какое счастье – отправиться на отдых с четырьмя людьми, которые значили для нее больше всего на свете. Любимая дочурка, прекрасный муж и дорогие старые друзья… Проводить отпуск в Блэкпуле стало для них чем-то вроде ежегодной традиции. Иногда они приезжали сюда на пасхальные праздники. А несколько раз – летом, когда погода более предсказуема, а пляжи заполнены рабочими из промышленных городов, проводящими здесь выходные. Мэри заметила Айлин и Тони – они сидели на Голубой скамейке[6], легендарном месте встреч для жителей и гостей города. Скамейка служила прибежищем для потерявшихся детей, ее давно облюбовали молодые влюбленные, а уставшие путники могли здесь немного передохнуть. Еще с прошлого столетия скамейка занимала это примечательное место с видом на море и прочно вошла в местный фольклор. Никто уже не мог припомнить, кто ее тут установил, но сегодня Мэри вдруг обратила внимание на то, что скамейка начала разрушаться. Хоть ее и покрывали каждый год краской, на металле проступали пятна ржавчины. Мэри отметила, что в этом году Корпорация пока что не прислала никого для покрасочных работ; ей хотелось верить, что о скамейке все же не забудут.

– Эй, Айлин, Тони, как прошла ваша прогулка? – окликнула Мэри друзей, поравнявшись с местной достопримечательностью.

– Мэри, мы подозревали, что, если посидим здесь еще немного, ты отправишься нас искать, – рассмеялся Тони, подвигаясь, чтобы освободить для нее место на скамейке рядом с Айлин. – Не думал, что вы решите остаться на пляже.

– Ну, сегодня не так уж и холодно, – возразила Мэри. – Анна настояла на том, чтобы надеть купальник, и когда я уходила, она была ярко-синего цвета.

Все трое рассмеялись, и Айлин развернула коричневый бумажный пакет с мятными леденцами.

– Угощайся, дорогая. Ни моя талия, ни мои зубы не выдержат еще одной конфеты.

Какое-то время Мэри ела леденец, пока Тони говорил о программе Уинтер Гарденс, а его жена комментировала их выбор.

– Мы непременно должны послушать новый вурлицеровский орган[7] в Императорском зале. – Голос Айлин звучал восторженно. – У них новый органист по имени Хорас Финч – говорят, он неподражаем. Как по мне, это и есть мелодия побережья.

– А по-моему, мелодия побережья – это завывание штормового ветра, – невозмутимо произнес Тони.

Женщины разразились хохотом. Когда их разговор подходил к концу, они увидели перед собой двух молодых мужчин в комбинезонах, с сумками на плечах. Судя по всему, их интересовала скамейка, на которой сидели Мэри и ее друзья.

– Добрый день, – обратился к ним невысокий жилистый мужчина со светлыми вьющимися волосами. – И, как по мне, он действительно добрый.

– И вам добрый день, – ответил Тони. – Полагаю, вы пришли, чтобы привести в порядок Голубую скамейку?

– В точку! – сказал ирландец. – Но, по-моему, было бы ужасно грубо прогонять девушек с насиженного места. Сдается мне, вы проводите здесь отпуск, не так ли?

– Думаю, это очевидно, – улыбнулась Мэри.

– Вы так же умны, как и красивы, – продолжал неугомонный ирландец, вежливым жестом приподнимая шляпу. – Знаете, у меня есть дар, ведь я – седьмой сын седьмой дочери[8] и, стало быть, могу рассказать о вас кое-что, чего явно не должен бы знать.

Его напарник закатил глаза в шутливом негодовании.

– Вы только послушайте, что за чепуху несет мой приятель! – воскликнул он.

Айлин ткнула Мэри локтем в бок. Женщины зашептались и захихикали.

– Ладно, валяйте! – сказала Мэри. – Но я не буду золотить вам ручку.

– И не нужно, милая леди, – сказал невысокий рабочий. – Для такой красавицы, как вы, я воспользуюсь своим даром бесплатно.

– Ну что ж, послушаем, – сказал здоровяк с шотландским акцентом и рассмеялся.

– Ладно, откуда мы? – спросила Айлин.

К счастью для Дэнни, у нее был говор, характерный для ее региона, а он умел прекрасно различать ланкаширские и чеширские акценты, столь часто звучавшие на курортных берегах Блэкпула. После первого же правильного ответа, встреченного восхищенными возгласами, ирландец решил вновь обратиться к молодой матери, пока его не раскусили.

– А теперь дайте мне руку, – попросил он ее, и Мэри нерешительно, с тревожной улыбкой положила левую руку в его ладонь – не очень чистую, грубую, мозолистую.

Дэнни минуту внимательно изучал ее руку, а затем сказал:

– Вижу, вы замужем. Верно?

Мэри, Айлин и Тони переглянулись и расхохотались.

– Обручальное кольцо на пальце – неплохая подсказка, – заметила Мэри, и теперь смеялись уже все.

– Ладно! Ладно! Дайте взглянуть… Вижу красивого мужа – высокого, темноволосого. Он чуть старше вас. Я прав?

– Все верно! – сказала Мэри. – Как вы об этом узнали?

– У меня же дар! – напомнил рабочий. – Так… Что у нас тут… Вижу ребенка, маленькую девочку… Ей четыре или пять, верно?