Семейная реликвия - [9]

Нам и сейчас казалось, что это письмо может быть воспринято лишь однозначно: муж вызовет единодушное осуждение, а жена столь же единодушное сочувствие. Но мы ошиблись: значительное число читателей, откликнувшихся на письмо, осудили ее, а ему посочувствовали. И даже те, кто, казалось бы, Л. Попову поняли, отнеслись к мужу Поповой более снисходительно, чем она сама, нашли аргументы для понимания или оправдания такого образа жизни.

Письмо Л. Поповой стало стихийно некоей «лакмусовой бумажкой», которая говорила о серьезных и интересных изменениях в той сложной сфере, которую философы именуют «иерархией ценностей».

Почему же большинство не осудило мужа Л. Поповой, а посочувствовало ему? В чем состояли их аргументы? Во-первых, его сторонники не видели абсолютно ничего дурного в желании заработать — именно заработать — как можно больше денег и жить материально как можно лучше. Во-вторых, они ставили работу репетитора ничуть не ниже работы ученого. И во всем этом выразилось избавление общества от ряда романтических и излишне возвышенных иллюзий.

В формировании этих иллюзий немалую роль сыграла наша литература, создавая образы бескорыстных, «не от мира сего» людей, жертвующих без колебаний личными, материальными благами, карьерой, положением, уютом и комфортом ради торжества идеалов. Литература не лгала: подобные люди, рыцари, герои были, есть и будут в нашем обществе, они действительно заслуживают восхищения и подражания. Психологическая ошибка, на мой взгляд, заключалась не в том, что их возвеличивали, а в том, что утверждали их образ жизни как единственно достойный человека вариант социального поведения. Это порождало излишний максимализм, несбыточно-романтические надежды и в конце концов по странной логике вещей вело к тому, что утоление естественных человеческих потребностей в семейном покое, домашнем уюте, комфорте подлежало неприятию и осуждению. Самое опасное заключалось в том, что, поскольку не все люди могут быть рыцарями и героями, у большинства «рядовых», «обыкновенных» личностей отнимали стимулы для хорошей, добросовестной работы.

Масса откликов на письмо Л. Поповой убедительно показала: за последние годы многие ценности в сознании людей поменялись местами.

Одна из основных мыслей в читательской почте заключалась в том, что, если человек хочет много заработать законным путем, мешать ему неумно и безнравственно. Если муж Л. Поповой получает большие деньги, стало быть, он нужен, потому что люди не будут отдавать деньги ни за что. И совсем не страшно, что он не защитил диссертацию, не стал научным работником, ведь обществу нужны и хорошие репетиторы. И если человек готовит мальчика или девочку к поступлению в вузы добросовестно, этого достаточно, чтобы мы его уважали.

В ходе дискуссии выросли три фигуры новых социальных «героев», которые еще вчера были бы «антигероями». Наряду с репетитором Поповым в двух читательских письмах фигурировали некие инженер Гаврилов и слесарь по имени Васька.

Кто же они: Гаврилов и Васька?

Гаврилов — инженер, который в не служебное время шьет модные сумки самых разных моделей, плетет затейливые корзиночки, делая это не только ради денег, но и потому, что такой побочный труд нужен ему для наиболее полного самовыражения. Васька — слесарь, который частным образом помогает ремонтировать автомашины владельцам: и зарабатывает хорошо, и получает известное нравственное удовлетворение от того, что его умелые руки «лечат» автомобили. Об этих двух «дискуссионных» героях было рассказано в материалах дискуссии как о людях, которые наряду с Поповым заслуживают понимания и социального сочувствия.

Конечно, как и в любой дискуссии, тут были большие перехлесты. Один из перехлестов заключался в том, что в качестве антиподов Попову, Гаврилову и Ваське утверждают неумехи, лентяи и бесплодные созерцатели, которые и денег не зарабатывают и людям не помогают. Между тем в оценке наших «дискуссионных» героев были, конечно, возможны и иные, более закономерные «точки отсчета»: не от лентяя и лежебоки, а от бескорыстного чудака, от рыцаря, от подвижника.

И к счастью, в конце концов эти подлинные герои, без которых не может быть нормальной нравственной и социальной жизни, не были забыты.

Я сам в этой дискуссии участвовал напоминанием об этих высоких героях.

Глава 2. Удача или неудача

Изложу сейчас весьма кратко, как излагают обычно либретто оперы, сюжет моего очерка «Опыт несвершения» и расскажу о письмах, которые получил после его опубликования. А потом вернемся к дискуссии, которая развернулась по письму Л. Поповой.

Поскольку мой очерк публиковался по ходу дискуссии, то само именование его «Опыт несвершения» было полемическим. В очерке рассказывалось не столько о несвершениях того, о чем люди мечтали в юности, сколько о выявлении их творческой сути в иной, может быть, менее возвышенной, чем и когда-то хотелось, но все же глубоко человечной форме. Очерк был написан как сжатая хроника одной семьи.

Рассказывалось в нем о семье Ксении Александровны Говязовой, скромной воспитательницы детского сада, нескольких поколениях этой семьи, родителях, деде и даже прадеде. Все они в юности мечтали стать мореплавателями или артистами. Углублялись в тома, повествующие о великих путешествиях, учились музыке…