Семейная книга - [89]

* * *

Собственно говоря, это случилось без всякой предварительной подготовки в тот судьбоносный вторник. На улице Фруг ко мне подошел какой-то мальчик с микрофоном и спросил, каково мое мнение о текущих делах.

Я ответил:

— Все будет хорошо.

Я пошел себе домой и забыл об этом. Однако за ужином из салона, где на ковре у телевизора сидели дети, вдруг раздался сдавленный крик. На пороге появился мой сын Амир, дрожащий всем телом.

— Папа… — лепетал он, — телевизор… папа… телевизор…

Ребенок был просто в шоке. Нам пришлось вызвать врача, и через некоторое время мы уже слышали, как доктор кричит на лестнице.

— Я видел… — кричал доктор еще снизу, — видел… все будет хорошо… телевизор…

Тогда-то я и вспомнил, что там, на улице, действительно стоял еще один парень с камерой — когда меня спрашивали, как дела.

Начал звонить телефон.

— Спасибо, — шептала в трубку какая-то старушка из Иерусалима, — спасибо от имени всего человечества!

Первый букет мне прислал председатель кнессета:

«Я нахожусь под сильным впечатлением от вашего выступления — свободного и насыщенного оптимизмом, — писал он в записке, — вы попали прямо в точку!»

Он просил два автографа.

Затем пожаловали соседи и просто стояли вдоль стен, глядя на меня часами. Наиболее решительные подходили ко мне, дотрагивались и отскакивали обратно.

Вечером прибыл из Хайфы молодой инженер, дабы взглянуть на мой профиль.

— Точно! — воскликнул он и добавил, совершенно очарованный: — Все будет хорошо, а?

Это были дни опьяняющего успеха, осуществления всех юношеских мечтаний. Когда я появлялся в общественных местах, люди гудели за моей спиной, как пчелы в улье на выборах:

— Смотри, вон пошел тот самый, со вторника…

В магазинах продавцы постоянно пялились на меня, бледнели и падали камнем, как только опознавали во мне героя той передачи. Разные женщины, которые раньше не обращали на меня никакого внимания, теперь бросались мне на шею с глазами, полными скрытой страсти. И цветы, цветы, цветы…

По правде говоря, даже отношение ко мне жены изменилось к лучшему… В одну из безлунных ночей я лежу с открытыми глазами в постели, и тут она наклоняется надо мной и долго смотрит, как будто видит меня впервые:

— Эфраим, ты со стороны похож на певца Шломо Арци…

Да я и сам немного изменился. Моя походка стала более уверенной, а вид — солидным. По мнению матери, я даже прибавил пару сантиметров в росте.

Теперь все мои заявления начинались со слов:

— Как человек, приглашенный несколько недель тому назад выступить по телевизору, я полагаю…

После того как я потерял столько бесценных лет на досадные неудачные предприятия вроде издания словаря, создания никому не нужных симфоний и эпосов, можно понять, что я был слегка опьянен сладким вкусом внезапно нахлынувшей популярности и у меня вскружилась голова.

По самым скромным подсчетам, меня видели в тот вторник около трети населения нашей страны, за исключением Йосефа Мильштейна. Этот из ряда вон выходящий человек огорчил меня тем, что у него сгорели пробки как раз во время моего появления на экране. Я воспроизвел ему мое интервью в личном письме.

Было бы логично предположить, что улица, на которой я живу, будет переименована в мою честь, ну, скажем, «Ул. им. Интервьюированного по ТВ» или что-то в этом роде… Во всяком случае, я напечатал новые визитные карточки:

Эфраим Кишон

Вы видели его по ТВ

26 хешвана с. г. «Все будет хорошо»

Такая визитка очень нужна мне по нынешним временам, ибо я чувствую, что благодарные массы начинают потихоньку меня забывать. Это приводит меня в ужас. Не раз в последнее время случалось, что люди относились ко мне равнодушно — как к писателю, а не как к Выступавшему по телевизору. Я интересовался в Иерусалиме — может, будет повтор, дабы обновить мое достижение, но они сказали, что ничего такого не планируется.

Я теперь стараюсь почаще бывать в тех местах, где мальчики снимают для ТВ, но пока без успеха. Лишь однажды, когда я сидел на концерте, ко мне подошли, но в последнюю минуту сняли кого-то ковырявшего в носу. Я тоже начал, но было уже поздно!..

Теперь я просто в панике. Позавчера мне передали, что я получил престижную литературную премию им. Бялика. Я спросил, будут ли снимать. Сказали, что нет. Я даже и не пошел.

Одна уборщица на ТВ обещала, что пропихнет меня в новую развлекательную программу «В чем тут штука?». А до тех пор я снова погружен в безвестность и исчезаю бесследно, то есть не оставив следов.

Маленький полицейский

Те, кто не в состоянии постичь явления в их подлинной глубине, склонны полагать, что сатирик — человек мрачный и желчный, в груди которого бьется не сердце, а мина с часовым механизмом, поэтому он не способен любить и вообще весь состоит лишь из насмешек и отрицаний.

Те, кто склонны тешить себя подобными незрелыми мыслями, были бы поражены, увидев автора этих строк на ежегодном тель-авивском карнавале «Аделаида». Трудно описать то чувство, которое мы испытывали при виде милых малышей, носившихся вокруг нас во время праздника под лучами сияющего солнца с гордо поднятыми головами. Наши сердца переполнялись умилением и счастьем, когда мы видели детей, одетых в карнавальные костюмы, придуманные с немалой фантазией. Я погладил по головке юного начальника генштаба, побеседовал с жутким морским пиратом и с военным полицейским полуметрового роста.