Семейная книга - [11]

— Но почему, ради всех святых, они не перерезают провода, если они уже внутри? — сокрушался тот, кто мне звонил. — Я напишу мэру, ведь у простого гражданина есть право на сон.

— В аптеке, — сказал я, — продают маленькие вакуумные затычки для ушей. Многие берут их от сирены.

— У меня есть. Не помогают.

— Ну тогда я не знаю. А кто это говорит?

Трубку тут же положили. Может, он не хотел оказаться замешанным или что-то в этом роде. Я выглянул наружу. Несколько низеньких мужчин вертелись у входа в прачечную, один из них забрался на плечи другого и измерял что-то метром. Они еще не влезли внутрь, а сирена выла оглушительно и беспрерывно.

Никогда я не слышал такого мощного воя. «Филипс», одним словом.

— Пошли съедим сандвич, — предложила женушка, продолжая дремать.

У нее был тяжелый день с ребенком. Кто-то постучал в дверь. Наш новый сосед Феликс Зелиг, одетый в тяжелую пижаму, ворвался к нам с глазами, опухшими от бессонницы.

— Когда это кончится? — спросил я его. — Так будет продолжаться всю ночь?

Феликс разбирается в разных электрических штуках, он даже сам заменяет пробки при замыкании. Он объяснил мне положение: если сирена работает на батарейках — это очень хорошо, потому что через пять-шесть часов в них кончится заряд. Но если питание прямо от сети…

— В праздники в северном Тель-Авиве взломали большой мебельный магазин, — рассказал мой сосед, — сорок восемь часов гудели три японские сирены. Жившие поблизости просто с ума сходили, у них пропал весь праздник. В конце концов сгорели провода. Всю мебель увезли на ворованном грузовике…

Теперь есть такой материал из пластика, которым обкладывают окна, и это изолирует их герметически от сквозняков. Феликс обещал принести мне несколько штук, взяв их у своего младшего брата, который женился в январе на дочери этого, из супермаркета. Они месяц тому назад вернулись с Дальнего Востока, и говорят, у них была замечательная поездка. Снаружи включилась дополнительная сирена, и свет мигалок проникал через окна. Грабители врубили электросварочную машину. Вокруг стояли зеваки и смотрели, заткнув уши пальцами. Интересно, сколько платят страховки в таких случаях?

— Шестьдесят процентов можно из них вытащить, — объяснил Феликс, — но это как минимум чистыми.

Говорят, что старик Вертхаймер хочет продать прачечную, у него уже сил нет на нее, и в последнее время дело ведет его зять, а он хочет вернуться к торговле земельными участками. Я сделал сандвич с халвой для нас обоих. Открыли коробку оливок.

— Господи, — проворчал Феликс, — ничего в этой стране нельзя сделать без шума, без этих чертовых сирен…

Со стороны мы заметили, что госпожа Кланиет открыла окно и кричит что-то вниз, но ее трудно было расслышать из-за воя сирен. Водитель белой машины что-то ей кричал в ответ. По версии Феликса, он кричал:

— Как вас зовут, госпожа?

— Грубиян.

Госпожа Кланиет быстренько закрыла окно. Надоело ей.

Вдруг послышался мощный взрыв, и все небо над Тель-Авивом озарилось дрожащим белым заревом. Через несколько минут вой сирен прекратился.

Наконец-то перерезали провода. Пришло время.

— Ну, идите спать, — сказала моя женушка, — скоро утро. Осталось два с половиной часа, чтобы поспать.

Я натянул одеяло на голову. Надо будет сменить прачечную.

Бутылка для Фици

У каждого есть свои маленькие слабости. Одни любят алкогольные напитки или игру в карты, попадаются любители платьев или брюк. Моя женушка, к примеру, обожает котов. Но не таких избалованных, что урчат под гладящей их рукой, как нежная электробритва, нет — моя женушка специализируется по маленьким брошенным котам, семидневным, жалобно мяукающим на углу. При виде страданий маленьких животных у нее щемит сердце и катятся слезы как бриллианты, она приносит несчастного сироту домой и ухаживает за ним с неописуемой преданностью и заботой, пока он не достигает возраста восьми дней. Тогда ей все это надоедает, и она говорит мужу:

— Может, и ты что-то сделаешь? Не могу же я одна обо всем заботиться!..

Так случилось и с Фици.

Вышеупомянутая крошка была абсорбирована женой на углу улицы 29 Ноября в раннее предобеденное время. Черненькая и чрезвычайно худенькая кошечка весело играла в нагретом песке, однако, завидев мою жену, завалилась на бок и стала жалобно мяукать. Сердце жены защемило, бриллианты и т. д. Фици с нежностью была доставлена домой, перед ней поставили тарелку с молоком, однако кошка к ней не притронулась. Понюхала с интересом, но не притронулась. Жена дрожала всем телом. Без пищи наше новое приобретение было обречено. Что-то надо было делать. Почти на грани отчаяния появилась спасительная идея — кормить Фици, которая в конечном счете — из семейства млекопитающих, посредством соски…

— Замечательно, — сказал я, — слава Богу, у Рафи — нашего нового сына есть восемьдесят кипятящихся бутылок ежедневно.

— Что ты себе думаешь? — вскипела жена. — Неужели я буду кормить котов из бутылочек Рафи? Иди и купи одну для Фици.

— Нет, я стесняюсь.

Я действительно стесняюсь. Как может взрослый человек с высоким общественным положением зайти в аптеку и сказать «Детскую бутылочку для кошки!». Это звучит очень странно, почти как извращение.