Семейная хроника. Сокровенные истории дома Романовых - [178]

Вильгельм сидел в соседней комнате и ожидал окончания нашего разговора с дядями и тетями. Сейчас же пошел с Аликс к королеве (имеется в виду королева Англии Виктория, которая приехала в Кобург 5 апреля) и затем к тете Мари (сестре императора Александра III, тетке Николая), где все семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь тети Мари и отслужили благодарственный молебен… Даже не верится, что у меня невеста. Вернулись домой в 6¹/₄. Уже лежала куча телеграмм».

Среди них было и поздравление от отца и матери Николая. А вслед за тем пришло и письмо от отца: «Мой милый, дорогой Ники! Ты можешь себе представить, с каким чувством радости и с какой благодарностью к Господу мы узнали о твоей помолвке! Признаюсь, что я не верил возможности такого исхода и был уверен в полной неудаче твоей поездки, но Господь наставил тебя, подкрепил и благословил Великая Ему благодарность за Его милость… Теперь, я уверен, ты вдвойне наслаждаешься и все пройденное хотя и забыто, но, уверен, принесло тебе пользу, доказавши, что не все достается так легко и даром, а в особенности такой великий шаг, который решает всю твою будущность и всю последующую семейную жизнь!.. Передай твоей милейшей невесте от меня, как я благодарю ее, что она наконец согласилась, и как я желал бы ее расцеловать за эту радость, утешение и спокойствие, которые она нам дала, решившись согласиться быть твоей женой! Обнимаю и поздравляю тебя, милый дорогой Ники, мы счастливы твоим счастьем, и да благословит Господь вашу будущую жизнь, как благословил ее начало. Твой счастливый и крепко тебя любящий Папа».

Александр III очень любил своего первенца и не хотел огорчать его малейшей тенью сомнений в правильности сделанного выбора. А сомнения — и очень серьезные — были.

Дело в том, что семья Аликс, как и весь гессенский герцогский род, с 1866 года ставший родом Великих герцогов, нес на себе проклятье тяжелой наследственной болезни — гемофилии. Больные гемофилией страдают повышенной кровоточивостью, которая передается по женской линии, но касается только мужского потомства. Рожденные гессенскими герцогинями сыновья страдали несвертываемостью крови, особенно остро переносимой в детстве и молодости — до 15–20 лет. У больного гемофилией даже легкие ушибы вызывают подкожные и внутримышечные кровоизлияния, причем любой ушиб, удаление зуба и даже легкая царапина могут вызвать неостановимое кровотечение, грозящее смертью. В доме гессенских герцогов насчитывали несколько таких случаев и прекрасно понимали, какую страшную ответственность берут они на себя, соглашаясь на брак принцессы Алисы с наследником российского престола.

Но, твердо веря в Бога и уповая на промысл Божий, и родители Николая, и он сам надеялись на то, что их минет чаша сия. И потому все последующие дни до самого отъезда Николай купался в счастье. С разрешения тетки Марии он переехал из замка в маленький домик, стоявший в саду той виллы, где жила его невеста, что позволяло ему видеться с Аликс гораздо чаще и намного дольше, чем раньше. Единственно, что чуть-чуть омрачало будни счастливого жениха — Великий пост, ибо шла Страстная неделя, приближалась Пасха. Он не мог нарушить поста, зато восполнял эти неудобства другими радостями — катался с невестой в шарабане, собирал с нею в лесу грибы и цветы, не пропускал ни одного визита к своей новой бабушке — Виктории.

Двадцатого апреля Аликс уехала вместе с Викторией в Англию, а Николай на следующий день уехал в Россию, поставив на стол в своем купе фотографию невесты, окруженную цветами…

* * *

После того как было официально объявлено о помолвке, Николай больше ни разу не приехал к Матильде, но разрешил ей обращаться к нему в письмах на «ты» и обещал помогать, если у нее возникнет необходимость в его помощи.

Этому правилу он не изменил ни разу.

А далее произошло вот что. «В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда наследник впервые привез его ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила».

Что же касается Николая, то он оказался таким же однолюбом, как и его отец. После помолвки и до самой смерти он сохранил своей жене совершеннейшую, ничем не запятнанную верность.

Вернувшись в Петербург, Николай не находил себе места из-за разлуки с Аликс. Он начал писать ей еще в поезде и по приезде продолжал писать каждый день. Невеста отвечала ему тем же.

С начала лета разлука оказывается для Николая совершенно невыносимой, и он просит у отца позволения поехать в Англию, где находится его любовь. Александр не мог противиться и разрешил Николаю отправиться в Лондон на паровой императорской яхте «Полярная звезда». 3 июня яхта вышла из Кронштадта и на пятые сутки вошла в устье Темзы.

Встретившись в тот же день с Аликс и своими новыми английскими родственниками, Николай «снова испытал то счастье, с которым расстался в Кобурге». С каждым днем ощущение безграничного счастья становилось все сильнее: ведь оба они были молоды, здоровы, богаты; они любили друг друга, верили, что впереди их ждет безоблачное счастье и большая, дружная семья, к которой оба так стремились. И потому обыкновенные прогулки, катания на лодках, чтение книг на садовых скамейках, маленькие пикники, экскурсии по окрестным замкам — в общем-то тот же самый круг удовольствий и развлечений, какой мог позволить себе любой состоятельный англичанин, — наполняли их радостью и счастьем.