Семейная хроника. Сокровенные истории дома Романовых - [160]

Исполнительный комитет торопит Халтурина, но он решил действовать наверняка и не спешил. Он прожил в Зимнем уже несколько месяцев, за это время довольно хорошо и подробно изучил его и знал, что над погребом находится зал, где обычно обедает и ужинает вся семья. То, что при взрыве погибнут женщины и дети, слуги и солдаты, ни Халтурина, ни его руководителей не смущало. Он был матерым революционером, а значит, холодным и расчетливым прагматиком, и ему предстояло лишь точно выбрать время взрыва, зная наверняка, что царь в столовой. И снова в центре событий оказалась Перовская. Снова, как и в первый раз, узнала она от матери, что 5 февраля к царю пожалует брат императрицы — Светлейший князь Александр Баттенбергский с сыном — Александром. На подобных приемах обычно бывали все члены царской семьи и конечно же обязательно сам царь, и что еще было важно — такие приемы относились не просто к семейным торжествам, а к государственным актам и потому требовали точного соблюдения протокола и строго выдерживались во времени.

Начало ужина было назначено на 6 часов вечера, и Желябов приказал произвести взрыв в двадцать минут седьмого, когда вся семья уже будет за столом. Однако поезд опоздал на десять минут, а кроме того, отец и сын Баттенберги, оказавшись во дворце, сначала пошли к императрице Марии Александровне, так как она из-за болезни не могла присутствовать за ужином и должна была оставаться в своих апартаментах.

Обо всех этих тонкостях Халтурин, разумеется, не знал и потому никаких поправок в свой план не внес.

И когда отец и сын Баттенберги сидели у постели их сестры и тетки, император ждал своих гостей в соседнем со спальней большом кабинете, а цесаревич Александр и великие князья и княгини стояли в ожидании отца и гостей в смежном со столовой зале, раздался взрыв. Погас свет, зазвенели выбитые стекла, посыпалась штукатурка. Никто из членов семьи не пострадал, но было убито девятнадцать и ранено сорок восемь солдат. Столовая и соседняя с нею Желтая гостиная были совершенно разрушены, из подвала валил дым, и снова Александр, не потеряв самообладания, бросился помогать раненым… Но тут же ужасная мысль молнией ожгла его мозг, и он, почувствовав, как падает сердце, побежал к лестнице, ведущей на третий этаж. Не помня себя, Александр в несколько прыжков одолел первый марш и вдруг увидел, как навстречу ему, в ад и мрак взрыва, летит Катенька. Он схватил ее в объятия, и они, прижавшись друг к другу, заплакали.

* * *

После этого взрыва Петербург оказался в состоянии глубокого шока. Находившийся тогда в Петербурге французский дипломат и литератор маркиз Эжен-Мельхиор де Вогюэ писал: «Пережившие эти дни могут засвидетельствовать, что нет слов для описания ужаса и растерянности всех слоев общества. Говорили, что 19 февраля, в годовщину отмены крепостного права, будут совершены взрывы в разных частях города. Указывали, где эти взрывы произойдут. Многие семьи меняли квартиры, другие уезжали из города. Полиция, сознавая свою беспомощность, теряла голову. Государственный аппарат действовал лишь рефлекторно. Общество чувствовало это, жаждало новой организации власти, ожидало спасителя».

Несмотря на опасение нового покушения и хорошо осознавая угрозу собственной жизни, Александр через три дня после случившегося в Зимнем дворце пошел на похороны солдат, погибших при взрыве. Он шел с высоко поднятой головой, но все видели, как по его щекам текут слезы.

Для централизации усилий правительства и местных органов власти через неделю после взрыва была создана Верховная распорядительная комиссия по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Ее начальником стал М. Т. Лорис-Меликов, а в состав комиссии вошли член Государственного совета сенатор К. П. Победоносцев, начальник штаба Петербургского военного округа генерал-адъютант князь А. К. Имеретинский, товарищ управляющего III Отделением генерал-майор П. А. Черевин, управляющий делами Комитета министров М. С. Каханов, сенаторы, генералы и чиновники высших рангов по службе, ответственные за сохранение порядка.

Лорис-Меликов получил небывало широкие полномочия и мог бы стать диктатором России, если бы у него имелись такие склонности. Но он был человеком совсем иного склада, и, когда, как ему показалось, обстановка немного нормализовалась, он попросил царя отменить чрезвычайное положение и чрезвычайные законы и вернуться к обычному ходу дел. И это было сделано им, несмотря на то, что через десять дней после того, как Лорис-Меликов стал во главе комиссии, на него тоже было совершено покушение.

Террорист-народоволец Молодецкий стрелял в «диктатора» на улице, но храбрый пятидесятилетний генерал обезоружил его, свалил на тротуар и передал подоспевшим полицейским. По новому закону террорист был осужден в 24 часа и повешен.

Менее чем через два месяца после этого Лорис-Меликов поставил перед Александром вопрос о дальнейшем проведении реформ — крестьянской, судебной, финансовой, городской и других, не отказываясь от борьбы с террором. Так, продолжая реформы и в то же время усиливая борьбу с революционерами, Лорис-Меликов пытался смирить Россию.