Семейная хроника - [5]
Георгий тоже был на балу, их полк всё ещё квартировал в городе. Они с Ольгой встретились как старые знакомые, долго беседовали, обсуждая произошедшие события. Он представил Ольге своих друзей по полку, они танцевали, беседовали и снова танцевали.
Татьяна Николаевна не узнавала свою дочь: из тихой, замкнутой девочки она превратилась в очаровательную обольстительницу, и делала это так игриво и незатейливо, как будто всю жизнь только этим и занималась. «Да, дочь стала уже совсем взрослой, скоро восемнадцать, а там и замуж пора отдавать», – подумала Татьяна Николаевна. Другого пути для дочери она даже не представляла. Ей не приходило в голову, что Ольга может поехать учиться дальше или пойти работать учительницей или фельдшерицей. Путь был только один – выйти замуж, рожать детей и заботиться о муже. Такой жизнью жила мать Татьяны Николаевны, сама Татьяна Николаевна, так же будет жить Оленька. Замужество должно быть обязательно счастливым, иначе просто быть не может.
В конце весны Ольга сдала выпускные экзамены в гимназии. Она была так рада, что закончила ученье, её даже не волновали оценки, главное, что теперь не придется зубрить математические правила, не надо вставать рано утром и отправляться в гимназию, не надо терпеть многих ненавистных ей учителей. Было, конечно, несколько преподавателей, с кем было жаль расставаться, но эта потеря была не столь велика. Близких подруг у неё не было, поэтому особой грусти ни она, ни маменька не испытывали. Был и выпускной бал в гимназии, но он мало волновал Оленьку, ей хотелось поскорее уехать в имение.
И вот наконец долгожданный отъезд. Когда на пригорке показался знакомый дом, Татьяна Николаевна с дочерью даже всплакнули от счастья, что они снова в дорогих сердцу местах.
Лето было удивительно жарким. Без дождей трава быстро сохла и желтела. В имении служил новый управляющий, которым Артём Сергеевич был очень доволен. Дела в имении с его приходом заметно пошли в гору, он заботился и о постройках, и об урожае. Сенокос в этом году начался раньше обычного, и всюду пахло свежескошенной травой. Татьяна Николаевна с Ольгой много гуляли, писали этюды, музицировали, охотно принимали гостей. У нового управляющего оказалось много знакомых в окрестных деревнях, и все с удовольствием приезжали навестить их. Будто светская жизнь из города перекочевала в имение. Как никогда, было шумно и весело. Студенты рассказывали о жизни в Москве и Петербурге, о проблемах, волнующих молодое поколение. Ольга слушала их с большим интересом, ей казалось, что она долго спала и только теперь начинает просыпаться и оглядываться вокруг, а там всюду жизнь: очень разная – то праздничная и богатая, то бедная и тяжёлая. Она увидела, что крестьяне трудятся и днём и ночью, чтобы вырастить для них урожай, а они могут позволить себе ничего не делать целыми днями. Но все эти мысли ненадолго задерживались в её милой головке. Она легко успокаивалась и думала, что у каждого своя судьба: кто-то рождается принцем, а кто-то – нищим.
В этом году они с маменькой с удовольствием наводили порядок в доме: расставляли по-новому мебель, вешали картины. Татьяна Николаевна увлекалась живописью, брала когда-то уроки рисования и теперь пробовала сама писать акварелью и маслом. Она обрамляла свои работы в красивые рамы, и от этого картины выглядели ещё привлекательнее.
Дом был старинный, двухэтажный, построенный ещё при бабушке Татьяны Николаевны. На втором этаже были хозяйские комнаты, внизу – огромная столовая, гостиная и помещения для прислуги. Вход украшали колонны, с обратной стороны открывалась большая терраса, ступени которой вели прямо в сад. За домом был разбит парк. Отец Татьяны Николаевны – большой любитель всякой иностранной экзотики – пытался выращивать самые диковинные растения, выписывая отовсюду семена и саженцы. Не все приживались, но он без сожаления бросал их и брался за новые. К крыльцу дома вела липовая аллея. Она была посажена при застройке, и её прохлада услаждала уже третье поколение жителей усадьбы. Недалеко от дома был пруд с зеркальной прозрачной водой. По его берегам рос лес. А дальше разбегались поля и перелески. Тихая и милая сердцу красота этих мест рождала мысли о вечном и прекрасном.
Вечером мать и дочь садились за рояль. Это был старинный инструмент, доставшийся Татьяне Николаевне в наследство от бабушки. Он был прекрасно настроен, и звуки получались чистые и живые. Мать и дочь вкладывали в исполнительское мастерство все свои нерастраченные чувства и эмоции. Если Ольга была как весна, как распускающийся цветок, то Татьяна Николаевна уже отцветала, как бабье лето с буйным, но коротким цветением красок. Обе жаждали любви, неизведанных сильных чувств. Они не обсуждали этого, но настолько тонко понимали друг друга, что даже в воздухе витал этот тонкий аромат любви. Мать и дочь и внешне были похожи: невысокого роста, хрупкого телосложения, с большими выразительными серыми глазами. Если бы не легкая полнота матушки, они скорее походили бы на двух сестричек.
Деликатность Татьяны Николаевны не позволяла ей докучать дочери расспросами. Ночью каждая из них, запершись в своей спальне, читала любовные романы: их было великое множество в домашней библиотеке. Они обе видели себя на месте героинь этих романов. Вместе с ними переживали, страдали и ненавидели. Не удивительно, что в такой восторженной обстановке любой мало-мальски симпатичный и умный мужчина смог бы показаться тем сказочным принцем, о котором так мечтали эти две барыни.
Уважаемый читатель, Вы держите в руках мою тринадцатую книгу. В ней мне хотелось попробовать себя в жанре детектива, и я написала психологический детектив «Игроки». Все описанные события происходят в 19 веке, и должна сказать, что это всё плод моей фантазии. Мне хотелось передать не только сюжетную линию, но и особенности того времени. Всегда интересно перенести читателя в совершенно другое время и другой мир. Насколько мне это удалось, судить Вам. Две другие повести, «Алиса в стране чудес» и «Ласточкино гнездо», были написаны в 2008 году и публиковались ранее в сборнике «В поисках счастья».
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная шаль. Круги под глазами, впалые щёки.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.