Семеро против Ривза - [9]
Мистер Ривз устыдился и поспешно купил экземпляр книги Алена Жербо.
— Мне нужно что-нибудь по садоводству, — сказал далее мистер Ривз, внушительно кашлянув. — Не какое-нибудь руководство для начинающих или разная там дребедень, предназначенная для старых леди, а солидный, всеобъемлющий труд.
— Безусловно, сэр. У нас есть большой выбор. Пройдите сюда.
— А что бы вы мне посоветовали? — спросил мистер Ривз, беспомощно глядя на ряды книг с яркими шпорниками и флоксами на корешках. — Дела не позволяли мне заняться садоводством, так что пришлось все препоручить моему садовнику, Брауну. Но вы ведь знаете, что это за народ — ни идей, ни вкуса, ни малейшей инициативы. Вот я и решил всерьез заняться садоводством, буду всем руководить сам…
Не прошло и двух минут, как мистеру Ривзу всучили одну бесполезную книжку за пятнадцать шиллингов и другую, еще более бесполезную, но зато с многочисленными яркими таблицами, — за двадцать пять шиллингов.
— Вам их послать на дом, сэр? — подобострастно спросил управляющий.
— Нет, лучше я возьму с собой, — сказал мистер Ривз и зевнул во весь рот. — Хочу сразу же за них приняться.
Тяжело дыша, мистер Ривз открыл ключом дверь и вошел в дом. Предметом его вожделений было кресло в гостиной, где он отдыхал по воскресеньям. Но, подойдя к дверям этой комнаты, он в ужасе застыл: до слуха его донеслось глухое жужжанье женских голосов. О боже! Еще одно сражение за чайным столом под председательством Джейн! Все кошечки и котята Мэрвуда в сборе! Прижимая к груди объемистый пакет с книгами, мистер Ривз осторожно, на цыпочках, стал подниматься по лестнице, причем споткнулся лишь дважды. Какую бы выбрать комнату? В спальню может пожаловать Джейн. И мистер Ривз, радостно улыбаясь собственной проницательности, заперся в пустой комнате, которая прежде была спальней Бейзила, развернул пакет, прилег с двадцатипятишиллинговой книгой по садоводству и через две минуты погрузился в крепкий сон…
Приглушенный шум падения вырвал мистера Ривза из теплого мрака сна и перенес в реальный, но пугающий мрак чужой комнаты. Какое-то время он лежал, не понимая, где он, утро сейчас или вечер и какого черта… Затем слез с кровати, зажег свет и обнаружил, что большая книга по садоводству свалилась с его груди на пол. По счастью, она была цела и невредима. Мистер Ривз взглянул на часы — почти половина седьмого. Ого! Вот это поспал!
Мистер Ривз чувствовал себя немного разбитым оттого, что спал не раздеваясь. Выпив полграфина воды, он принял ванну, надел смокинг и спустился в гостиную. Миссис Ривз, сидевшая с романом у огня, тотчас подняла на него глаза.
— Добрый вечер, дорогая, — весело произнес мистер Ривз, направляясь к жене, чтобы ее поцеловать.
— Как день прошел: удачно? — приветливо осведомилась она.
Мистер Ривз даже растерялся. Ведь именно этими словами она ежедневно встречала его, когда он возвращался из: Сити. Да и возвращался-то он как раз в это время. Вот совпадение!
— Великолепно, — с жаром произнес мистер Ривз.
— Что же ты делал?
— Ну, играл в гольф, беседовал с разными людьми, купил несколько книг — хочу всерьез заняться садом, — потом вернулся домой, поспал немножко — что-то притомился.
— Только не перетруждай себя, душа моя, — заботливо и нежно проворковала миссис Ривз. — Не забывай, что ты уже не молод.
— Хм, — буркнул мистер Ривз, не в силах отрицать этот факт. Но ведь можно было бы и не напоминать об этом.
— Ты не вернулся к ленчу, душа моя, — с легким укором продолжала миссис Ривз. — Эстер так расстроилась. Пожалуйста, впредь говори точно: ты же знаешь, какие трудные пошли нынче слуги…
— Хм, — смущенно пробормотал мистер Ривз, сознавая всю тяжесть своей вины. — А где Марсель?
— Она обедает с кем-то, а потом пойдет в кино.
— Хм. — Мистер Ривз подозревал, что этот «кто-то», очевидно, особа мужского пола. Ему это не нравилось, он этого не одобрял, считал, что рано еще. — Есть какие-нибудь вести от Бейзила?
— Он звонил, просил передать тебе привет и сказал, что навестит нас в субботу, а может быть, останется и на воскресенье. Ну разве это не мило, пожертвовать ради нас субботой и воскресеньем?
— Хм. Наверно, деньги понадобились — уж я-то его знаю…
— Ах, Джон! Ну, разве можно жалеть какие-то гроши для собственных детей?… — И она тотчас тактично переменила разговор: — Посмотри, Вернон Трейл подарила мне свою книгу с автографом. Ну, разве она не прелесть?
— А какая она из себя? — полюбопытствовал мистер Ривз. Он несколько завидовал умению жены пролезать в интеллектуальные сферы.
— Довольно некрасивая, — милостиво начала миссис Ривз, — petite [8], темноволосая, с довольно крупным ртом, но поистине прелестной улыбкой. На ней было голубое платье с широкими манжетами, отделанное белым кантом, и парижская шляпа по последней моде. Она немножко стеснялась — столько нас собралось, и все расспрашивали ее об ее работе, о карьере, а она держалась так просто, без всякого высокомерия…
— А с чего бы это, черт побери, ей быть высокомерной? — раздраженно спросил мистер Ривз. — По-моему, такие нынче женщины пошли, что куда больше плодят книг, чем младенцев.
Ричард Олдингтон – крупный английский писатель (1892-1962). В своем первом и лучшем романе «Смерть героя» (1929) Олдингтон подвергает резкой критике английское общество начала века, осуждает безумие и преступность войны.
В романе английского писателя повествуется о судьбе Энтони Кларендона, представителя «потерянного поколения». Произведение претендует на эпический размах, рамки его действия — 1900 — 1927 годы. Годы, страны, люди мелькают на пути «сентиментального паломничества» героя. Жизнеописание героя поделено на два периода: до и после войны. Между ними пролегает пропасть: Тони из Вайн-Хауза и Энтони, травмированный фронтом — люди разного душевного состояния, но не две разомкнутые половины…
Значительное место в творчестве известного английского писателя Ричарда Олдингтона занимают биографии знаменитых людей.В небольшой по объему книге, посвященной Стивенсону, Олдингтон как бы создает две биографии автора «Острова сокровищ» — биографию жизни и биографию творчества, убеждая читателя в том, что одно неотделимо от другого.
Леонард Краули быстро шел по Пикадилли, направляясь в свой клуб, и настроение у него было превосходное; он даже спрашивал себя, откуда это берутся люди, недовольные жизнью. Такой оптимизм объяснялся не только тем, что новый костюм сидел на нем безупречно, а июньское утро было мягким и теплым, но и тем, что жизнь вообще была к Краули в высшей степени благосклонна…
Лейтенанту Хендерсону было немного не по себе. Конечно, с одной стороны, неплохо остаться с основными силами, когда батальон уходит на передовую. Довольно приятная перемена после четырех месяцев перебросок: передовая, второй эшелон, резерв, отдых. Однако, если человека не посылают на передний край, похоже, что им недовольны. Не думает ли полковник, что он становится трусом? А, наплевать!..
Роман Олдингтона «Дочь полковника» некогда считался одним из образцов скандальности, – но теперь, когда тема женской чувственности давным-давно уже утратила запретный флер, читатели и критики восхищаются искренностью этого произведения, реализмом и глубиной психологической достоверности.Мужчины погибли на войне, – так как же теперь быть молодым женщинам? Они не желают оставаться одинокими. Они хотят самых обычных вещей – детей, семью, постельных супружеских радостей. Но… общество, до сих пор живущее по викторианским законам, считает их бунтарками и едва ли не распутницами, клеймит и проклинает…
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881 - 1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В десятый том Собрания сочинений вошли стихотворения С. Цвейга, исторические миниатюры из цикла «Звездные часы человечества», ранее не публиковавшиеся на русском языке, статьи, очерки, эссе и роман «Кристина Хофленер».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В четвертый том вошли три очерка о великих эпических прозаиках Бальзаке, Диккенсе, Достоевском под названием «Три мастера» и критико-биографическое исследование «Бальзак».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В второй том вошли новеллы под названием «Незримая коллекция», легенды, исторические миниатюры «Роковые мгновения» и «Звездные часы человечества».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.