Семён Светлов - [16]

Маленькая Маша пыталась ласкающими глазками и миленькими коготками сюда проникнуть, но он как отрезал. Место это, как оберег, на всякий случай держалось им вдали посторонних глаз. Здесь он даже сохранял видимость семейственности и порядочности перед лицом соседей. Здесь он дорожил нерушимой репутацией мягкого, заботливого мужа и безукоризненного главы семейства.

Мать жены стояла и переживала, глядя, как дочь перевязывает любимому зятю ногу. Любуясь покладистостью и умением дочери, мать нахваливала отвар из ромашки и мать-и-мачехи.

– Мне моя мать рецепты оставила. Мне бы записать, а я на память понадеялась. Чем пользовалась, то помню. Ох, много наговаривала разного. Время от времени подумаешь, вроде всё помнишь. А как понадобится – хлоп, и вылетело из головы. А утруждаться шевелить в мозгах недосуг. Сколько советов полезных ушло безвозвратно.

Маша старательно бинтовала ногу и слушала мать.

– Хуже не будет. Трава – она и есть трава. Ей всегда как заживляющей и обезболивающей пользовались. А мать моя от бабушки вынесла. Хорошее народное средство. Примеров тому не счесть.

Семён терпеливо выносил наполненные любовью речи. Избрав манеру миролюбиво проводить выходные, он любезно гримасничал. За столько лет он привык. Сначала это было правдой, потом казалось, что это была правда, а сейчас он искусственно играл в правду, чем приносил жертву самого себя. Он честно оправдывал свою ложь перед окружающими. Он не мог разрушить сложившееся мнение, чтобы не расстроить их и не вызвать сожаление. Он не выказывал совсем обычной злости в ответ на чрезмерную ласковость жены, отчего по приезде его покорность сменялась бешенством. Он раздражался ещё сильнее и изо всех сил старался сохранить спокойствие.

Но когда нога успокаивалась, он становился весел и даже прощал жену за эти два дня хорошего расположении и бодрого настроения.

Глава XVI

В понедельник, беседуя с Денисом в фойе больницы, Семён делился своими соображениями.

Тот слушал внимательно, не перебивая, но тактично заметил:

– Семён, со всякими отварами, советами, народными средствами надо быть аккуратнее. Нельзя сказать утвердительно об отрицательном воздействии, но как врач убеждён: надо бежать прочь от лекарей и разных целителей.

Семён недоумённо спросил:

– Разве отвар может навредить?

Теперь Денис как врач сел на своего конька:

– Может, ещё как может. От заражения никто не застрахован. Берегись неквалифицированного вмешательства. Ничего нет хуже, чем потом ошибки исправлять. Не нам, успешным, прогрессирующим людям, старушечьими методами хворь от себя гнать.

После успешного экспромта он почувствовал воодушевление и улыбнулся с некой толикой цинизма.

– Я грею, мне хуже. И заметно.

Денис настаивал:

– Побаливает – это последствия травмы. Затем сразу хирургическое вмешательство. Ты что хотел? Травма и, как говорится, по живому резали. Семён, грей-грей. Заживает.

Они походили по коридору, беседуя, около десяти минут. Денис приподнял руку Семёна перед собой и посмотрел на часы.

– Всё, Семён. Мне пора.

Улыбнувшись друг другу, они попрощались.

Глава XVII

Неуклюже, с помощью Семёна, Маша приложила спиртовой компресс и перевязала ему ногу. Оба расположились на диване. Она лежала спиной на его груди, а он спутывал её мягкие волосы в своих пальцах. Редкое вздрагивание её тела приводило его в восторг. На время он забыл о ноге.

Она напомнила ему:

– Болит?

Он нежно сжал её плечи пальцами и шёпотом произнёс:

– Болит, очень болит. Особенно после перевязки. Через эту боль уходит болезнь. Чем больней, тем лучше.

Он закатил глаза и собрался с силами. Ему было легче от того, что она не видела выражения его лица. Впрочем, ему казалось, что она не обращает внимания на такие пустяки. «Я выше этого», – любила она повторять.

– Я думаю, зря ты доверяешь жене. Она специально мучит тебя, прикрываясь травами и разными непонятными средствами, – мелодично и тихо голос разливался по комнате. – Может они с матерью заговаривают эти травы и через этот отвар порчу наводят. С ней нельзя по-хорошему, – она запрокинула голову и посмотрела на него сверху. – Ты другой, если вот так на тебя смотреть, – после чего стала развивать мысль дальше: – После всего от неё только неприятности можно ждать. Она тебя ненавидит. Она с подругами разговаривает часто. Вот и сглазили тебя. Надо к одной знахарке тебя свозить. Она хоть и берёт дорого – зато помогает. Ведь без причины люди разве будут платить?

– Денис, да и я тоже считаем: глупо наведываться к разным там заговорщицам. Андрюха Философ так их вообще всех шарлатанами считает.

– Андрей Философ, Андрей Философ! – пронзительно воскликнула она. – Да что он знает и понимает?!

– Зря ты так. Надо с ним пообщаться, и сразу поймёшь. Простота и лёгкость суждений у него, наоборот, от глубины познания и долгого размышления. Более того, всякий раз создаётся ощущение, что он когда-то думал о том, о чём говорит.

– Он сам первый шарлатан, – безоговорочно выпалила она. – Денис хоть врач. Институт закончил, образование высшее. У меня два высших. А у него? Я слышала, он сам про себя шутил: два класса церковно-приходской школы. Да словарь Даля каждый день просматривает, чтобы не забывать, что обозначают слова, которыми он пользуется. – Она подумала и добавила: – Вообще-то видно, что он дурачком прикидывается. Но он не настолько умный, чтобы догадаться, что мы его разгадали. Он даже сам не понимает истинного смысла того, что он говорит.