Семь звезд - [4]

— Запрыгивай, детка, — приветствовал он Катриону, — полагаю, тебе хочется смыться отсюда как можно скорее. Подлые мошенники сейчас рвут и мечут и придумывают, как бы тебе отомстить.

Сверху на тротуар упал тяжелый цветочный горшок и с грохотом разлетелся вдребезги в нескольких сантиметрах от Катрионы. Через мгновение асфальт был покрыт комьями мокрой земли, глиняными осколками и темно-зелеными листочками ландыша. Девушка бросила быстрый взгляд на многоэтажный жилой дом и заметила в распахнутом окне взбешенного старика. Недолго думая, она проворно запрыгнула на переднее сиденье.

— Шустро, — с усмешкой похвалил Эдвин.

Машина с ревом сорвалась с места под аккомпанемент летящих сверху проклятий. Катриона густо покраснела: не каждый день доводится слышать в свой адрес подобные эпитеты. Эдвин ответил долгим пронзительным гудком.

Катриона придвинулась ближе и чмокнула его в холодную щеку.

— Ангел мой, как поживает мир духов и привидений?

— А я почем знаю?

Уинтроп пожал плечами.

— Надежные источники только что заверили меня, что ты там весьма неплохо обосновался.

— Боюсь, тебя дезинформировали. Немецким ублюдкам не удалось прикончить меня ни на земле, ни в воздухе; впрочем, семь заслуженных нашивок я так и не получил, поскольку к тому времени война уже успела закончиться. Эдвин Уинтроп, эсквайр[4] с владениями в Сомерсете и Блумсбери, не намерен в ближайшем будущем покидать землю, когда здесь так чертовски много всего интересного. Пока рядом есть ты, никому не захочется отправляться на тот свет.

Парочка ехала по Челси[5] в сторону парка святого Джеймса. Стоял ясный осенний день; тротуары, уже покрытые красно-оранжевыми листьями, больше походили на пушистые ковровые дорожки; в лицо дул прохладный освежающий ветерок.

— Что это у тебя? — вдруг спросила Катриона.

Придерживая одной рукой руль, Эдвин вытащил из кармана куртки сложенный лист бумаги, который при ближнем рассмотрении оказался телеграммой.

— От Шефа, — пояснил Уинтроп.

Немногословное послание содержало всего три слова. Ангельские Дюны в Сассексе[6].

— Это событие или место?

Эдвин расхохотался, оскалив ряд белоснежных зубов.

— И то, и другое, детка! И то, и другое…

3 Гостиная

По правде говоря, представительницам прекрасной половины человечества запрещалось переступать порог Клуба «Диоген». Поэтому, когда встал вопрос о принятии в него Катрионы, Уинтроп, недолго думая, заявил, что его возлюбленная не женщина, а дерзкая девчонка, и тем самым предупредил возможность каких-либо возражений. Шефа, никогда не испытывающего особого уважения к древней традиции, вполне удовлетворило такое объяснение, и отныне для Катрионы были открыты двери Гостиной. Она впорхнула в здание на Пэл-Мэл, нарушив его таинственную обстановку, и грациозно присела на краешек дивана, как это обычно делают девочки-школьницы, изображая перед директором послушных, воспитанных барышень. Пристально проследив за каждым ее движением лукавыми глазами, Уинтроп почувствовал удовлетворение от гневных статей, появившихся в «Тайме» и посвященных такому беспрецедентному случаю в истории Клуба. В глубине души Эдвин сознавал, что Шеф также разделяет его маленькую радость.

Несмотря на то что во время войны он служил в легких пехотных войсках и ВВС Великобритании, в первую очередь Эдвин Уинтроп был членом Клуба «Диоген», с помощью которого британское правительство проводило секретные и весьма необычные расследования. Во всяком случае, после окончания войны Эдвин полностью посвятил себя работе Клуба. Председатель тайных собраний, Чарльз Бьёргард, создал отдел, занимающийся раскрытием определенного круга происшествий, которые, казалось, никто не воспринимал серьезно. Уинтроп был главным агентом секретного отдела, а Катриона Кайе, неофициально работающая на ту же организацию, стала его правой рукой. Ее интерес к исследованиям в области психики, о которых Катриона прочитала несколько книг, гармонично сочетался со сферой деятельности Клуба: исследование необъяснимых явлений.

Шеф вошел в Гостиную, где расположились молодые люди, сел на мягкий диван и жестом приказал слуге принести бренди. В свои семьдесят два он все еще оставался очень привлекательным мужчиной; волосы и коротко постриженные усы стали белоснежными, но лицо, на котором по-прежнему горели живые, выразительные глаза, оставалось молодым, без единой морщинки. Бьёргард состоял в Клубе «Диоген» вот уже сорок лет, с тех самых пор, когда тайные собрания возглавлял незабвенный Майкрофт Холмс, а Англия беспрерывно подвергалась набегам иностранных агентов.

Бьёргард незамедлительно выразил свое восхищение по поводу фигуры Катрионы, а та, в свою очередь, обворожительно улыбнулась в ответ. В том, как они обменялись любезностями, прослеживался явный сатирический подтекст: будто бы все присутствующие чувствовали себя обязанными притворяться глупее, чем есть на самом деле, и в то же время вести максимально изысканную беседу. Порой подобное общение напоминало комичный диалог между болтливым дядюшкой и обаятельной кокеткой.

— Катриона, дорогая, вы наш главный специалист по сверхъестественному, — произнес Шеф, делая ударение на каждом слоге имени девушки. — Название «Ангельские Дюны» говорит вам о чем-нибудь?