Семь Замков Морского Царя - [30]

Харлисон заколебался. Какое-то время сообщенный ему китайцем адрес буквально обжигал ему язык, но он, сам не понимая, почему, сдержался. Он вспомнил загадочное изменение цвета его волос и ему на ум тут же пришла нейтральная отговорка.

— Я вспоминаю, что мой кузен иногда рассказывал мне о старом отеле в Ковент Гардене. Он назывался «Под гербом Грэнтема»; не знаю, существует ли до сих пор эта уютная таверна.

— О, разумеется, она существует, и наверняка собирается просуществовать еще не одно столетие! — воскликнул Черман. — Пока на рынках будет продаваться птица и не пересохнет доброе английское вино, этот герб будет существовать!

Харлисон прикусил губу: ему не нравилось лгать простому и жизнерадостному моряку.

— Возможно, — уклончиво сказал он, — что я сразу же устроюсь в этом трактире, хотя я и обещал, что буду вести себя осмотрительно. В любом случае, я оставлю там свой адрес, если мне придется обосноваться в другом месте.

Поблизости от старой грязной набережной находилась стоянка такси, машин не слишком элегантных, поскольку ими пользовались преимущественно офицеры королевского военного флота с не слишком высокой зарплатой.

Стоявший у трапа матрос пронзительно свистнул три раза, и три машины немедленно выстроились возле трапа в очередь.

В первой разместился лорд Элмсфильд, холодный и сосредоточенный, а также его племянница Бетти, еще более высокомерная, чем обычно. Она по-прежнему не замечала своего прежнего обожателя, хотя едва не задела его, когда проходила мимо.

— Прощайте, мисс Бетти! — прошептал Харлисон. — Надеюсь, мне больше никогда не доведется встретить вас, наглое вы создание!

— Куда отвезти вас, сэр? — спросил шофер второй машины, повернувшись к Харлисону.

Немного поколебавшись, молодой человек назвал адрес таверны «Под гербом Грэнтема» на Майден-Лейн. При этом, ему показалось, что у него за спиной захлопнулся иллюминатор.

Дребезжа изношенным кузовом, такси тронулось с места и направилось к выезду в город.

На Хиг-стрит, заполненной пестрой толпой докеров, матросов и мелких торговцев, их обогнало третье такси.

Харлисон посмотрел на проезжавшую мимо машину, и у него сжалось сердце. Он увидел Нэнси Уорд и сидевшего рядом с ней джентльмена с невыразительной физиономией мелкого служащего Сити.

Они оживленно болтали и, казалось, были довольны общением. Потом Нэнси махнула рукой в обратном направлении, и Харлисон увидел, как ее сосед наклонился к заднему стеклу такси и посмотрел на него с презрительным видом.

Он вздохнул, откинулся на спинку сиденья и неожиданно Лондон показался ему не таким светлым и гораздо менее приветливым, чем в первые минуты пребывания на английской земле.

Он с угрюмым видом толкнул дверь в тамбур харчевни и приказал сгрузить свой багаж в угол вестибюля, сказав, что в течение дня пришлет за ним. Потом он сел за столик и заказал стакан пунша.

— Неблагодарная особа! — пробурчал он. — Маленькая неблагодарная девчонка; вот что я думаю о тебе.

— Что вы сказали, сэр? — спросила его официантка, великолепная ирландка с огненной шевелюрой.

— Я сказал, что это крайне неблагодарная особа!

— Что вы, сэр, чем я провинилась перед вами? — воскликнула встревоженная официантка.

Харлисон понял, что ведет себя глупо, но обвинил в этом опять же Нэнси Уорд.

— Простите, мадемуазель… Мои мысли сейчас были за сто лье отсюда… Будьте добры, принесите мне план Лондона.

— Жаль, что этот симпатичный парень настоящий псих, — подумала рыжая Китти, когда принесла ему план города.

Харлисон быстро разглядел, что Найтрайдер-стрит находилась неподалеку от трактира.

Через полчаса он неторопливо шел по живописной набережной Темзы в центре города, пытаясь успокоиться и восстановить интерес к интенсивной жизни города. Это ему в некоторой степени даже удалось.

Это был тихий и самый спокойный за все утро час, когда для заполнявших улицы горожан наступает пятнадцатиминутный отдых. Прохожие останавливаются, чтобы выкурить сигарету или трубку, возницы перестают на несколько минут реагировать на клиентов, а некоторые посылают мальчишку в ближайший бар за кружкой свежего пива. Лошади мирно похрустывают овсом, засунув морды в подвешенные к ним мешки.

Сориентировавшись по плану, Харлисон направился к продуваемой всеми ветрами Тюдор-стрит и углубился в путаницу небольших торговых улочек.

Очутившись на углу Ладгейт-Хилл и сообразив, что вряд ли сможет детально познакомиться с Лондоном, заглядывая в яркий розовый гримуар[36], он обратился за помощью к полисмену, чтобы узнать, как ему добраться до Кэннон-стрит.

На всякий случай он избегал произносить название нужной ему улицы, но с помощью плана ему удалось выяснить, что она идет параллельно Кэннон-стрит.

Это обстоятельство сыграло роковую роль в судьбе совсем другого человека.

После того, как Харлисон поблагодарил любезного полисмена, вежливо приподняв шляпу, мужчина, сидевший за стаканом насыщенного пряностями грога за столиком в баре «Страшный суд» на углу Ладгейт-Хилл и услышавший разговор Харлисона с бобби, с невнятным восклицанием опрокинул неловким движением стакан с напитком, залив посыпанный светлым песком пол таверны.