Семь с половиной уроков о мозге - [8]

Нельзя сказать, что целью естественного отбора было создание условий для появления человека. Мы всего лишь один из небезынтересных видов животных[27], способных адаптироваться и благодаря этому однажды сумевших выжить и продолжить свой род. Все остальные животные вовсе не менее полноценные, чем человек. У них есть уникальные особенности, позволившие им эффективно адаптироваться в конкретной среде. Следовательно, у нас мозг не развит лучше, чем у крыс или ящериц, он развит по-другому.

Но если это так, то почему гипотеза о триедином мозге все еще столь популярна? Почему в учебниках для студентов до сих пор есть информация о «лимбической системе» и о том, что она регулируется корой больших полушарий? Почему на дорогостоящих курсах для топ-менеджеров будущих CEO учат контролировать свой «рептильный мозг», несмотря на то что ученые много лет назад признали идею существования этой части мозга ошибочной? Отчасти дело, наверное, в том, что у научного сообщества нет хороших специалистов по связям с общественностью. Но основная причина, скорее всего, такова: теория о трехслойном мозге содержит довольно приятную для людей идею, что, получив способность мыслить рационально, мы якобы победили свою звериную сущность и за счет этого стали доминировать на планете Земля. То есть верить в концепцию триединого мозга означает считать себя победителем в номинации «лучший вид».

Борьба рассудка, эмоций и инстинктов, о которой когда-то говорил Платон, долгие годы считалась в западной культуре наиболее подходящей концепцией для понимания и оценки различных аспектов человеческого поведения. То есть раз человек умеет сдерживать свои инстинктивные и эмоциональные порывы, то, как принято считать, его действия становятся рациональными и он осознанно отвечает за них. Если же инстинкты и эмоции не контролируются, то поведение называют аморальным. Ну а если человек неспособен вести себя разумно, его записывают в душевнобольные.

Но что такое разумное поведение? Принято считать, что это способность совершать действия, не поддаваясь влиянию эмоций. Мышление расценивается как рациональный процесс, а проявление чувств и эмоций — как нерациональный. В реальности же бывает по-другому. Например, представьте, что над вами нависла очевидная угроза: вы ощущаете страх, и это вполне рациональное чувство. А если вы, долго прокручивая ленту новостей в социальной сети, думаете, что вот-вот натолкнетесь на что-то интересное, это можно считать нерациональным мышлением.

Думаю, суть рациональности проще всего понять, если рассуждать в категориях, связанных с основной задачей нашего мозга — ведением «бюджета» организма, то есть контролем за расходами и накоплением необходимых в повседневной жизни ресурсов, таких как вода, соль и глюкоза. С этой точки зрения рациональным поведением следовало бы называть умение тратить и пополнять биологические ресурсы так, чтобы в конкретной ситуации организм мог выполнить наиболее выгодное для себя действие. Давайте представим, что вы столкнулись с какой-то серьезной угрозой и мозг подготавливает вас к бегству. Он посылает сигнал надпочечникам, и они начинают вырабатывать кортизол — гормон, под действием которого происходит энергетический всплеск. Эта вспышка, если рассматривать ее через призму теории о трехуровневом мозге, спровоцирована вызванными инстинктами, а не рассудком. Однако с точки зрения нашего внутреннего «биологического бюджета» повышенный уровень кортизола нормален и необходим, потому что именно так мозг в условиях опасности помогает нашему организму выжить и в дальнейшем обзавестись потомством.

Но предположим, что никакой угрозы в данную секунду нет, а мозг все равно уже начал подготавливать тело к борьбе или бегству. Стоит ли такой процесс называть иррациональным? Это зависит от обстоятельств. Предположим, вы солдат и находитесь в зоне боевых действий, где опасные ситуации возникают регулярно. Тогда вполне естественно, что ваш мозг настраивается на частое ожидание угрозы. Иногда это ожидание будет необоснованным, и кортизол начнет вырабатываться в те минуты, когда вы находитесь в безопасности. С одной стороны, можно было бы назвать такое состояние неразумным расходованием биологических ресурсов, которые могут понадобиться позже. Но в условиях войны подобная «ложная тревога» вполне рациональна и полезна, если анализировать ее сквозь призму «биологического бюджета»: в данную конкретную минуту тело расходует немного глюкозы или других важных веществ, но зато в долгосрочной перспективе у него больше шансов выжить.

Бывает, что, вернувшись с войны домой, то есть в безопасные условия, человек страдает от посттравматического стрессового расстройства, и его мозг продолжает расходовать ресурсы даже в тех ситуациях, когда никакой реальной угрозы нет. И это также можно считать в некоторой степени рациональным, ведь он делает это не просто так, а защищает человека от опасностей, которые тот сам расценивает как настоящие. Проблема в том, что запас значимых для организма веществ при этом быстро уменьшается. В данном случае вину следует возлагать на ложные «убеждения» мозга, не согласующиеся с новой окружающей средой, к которой тот еще не успел адаптироваться. Вероятно, то, что мы называем психическими заболеваниями, на самом деле рациональное расходование биологических ресурсов, рассчитанное на получение пользы в краткосрочной перспективе, но плохо подстроенное под текущие обстоятельства, потребности самого организма или интересы других людей.