Семь понедельников подряд - [2]

- Напиши что-нибудь, а я напечатаю.

- ??? - молча удивилась я.

- Ну, дамский роман или там детектив. Я зам главного редактора, - и он назвал вполне солидное издательство.

Дело в том, что я, изголодавшись по общению, почти все время, пока мы сидели в кафе, говорила одна, не давая ему раскрыть рта и, соответственно, рассказать о себе.

В общем, я посмеялась и забыла. А через несколько месяцев мне предложили мою нынешнюю работу. На первый взгляд, интересную, а на второй и последующие - достаточно нудную. Тем более коллектив на станции подобрался на редкость склочный.

Ковыряясь в сети, я невольно начала отмечать что-то для себя. Например, когда просматривала милицейские сайты для криминальной сводки новостей. Потом как-то сам собой сложился сюжет. И поехало... С тех пор прошло почти пять лет, я написала десяток кошмарных книг, а Генка добросовестно их издал. Впрочем, насколько мне известно, никого пока еще от них не стошнило. Без лишней скромности, читала и похуже.

С работы я так и не ушла, хотя, как уже сказала, с воскресенья начинаю ждать вечера пятницы. Во-первых, материал, во-вторых, хоть какие-то люди вокруг, кроме мужа, сына и еще десятка перманентных персонажей, вроде соседей, Борькиной учительницы и кассирш в универсаме.

Будильник продолжал надрываться, и я, нащупав на тумбочке его ненавистную скользкую тушу, нажала на кнопку.

Боже, какое счастье!

Ведь сегодня первый день отпуска. И ни души! Вчера вечером я проводила Лешку с Борькой в  Петрозаводск - в гости к свекрови, клятвенно пообещав, что ровно через одиннадцать дней присоединюсь к ним. И правда, билет на двадцатое июня уже был куплен. Оставшиеся до отъезда дни я собиралась провести в совершенно свинском безделье. Ну, пусть не все - все-таки надо было съездить на дачу, помочь маме. Но хотя бы несколько. Спать, пока спится, не готовить, не стирать, не пылесосить! И никуда не ходить, кроме гастронома, в котором можно будет покупать только то, что хочется мне!

Вчера вечером я съела тазик вареников с картошкой, которые мои мужчинки дружно презирают, полтора часа пролежала в ванне, а потом играла на компьютере в «Гарри Поттера» и разгадывала японские кроссворды. Надо ли говорить, что обычно мне не удается понежиться в ванной больше получаса («Мама, у меня не получается математика!», «Оля, скоро ужин?»), что на компьютере мне дозволено только ваять нетленку, а япошки вызывают у Лешки стойкую аллергию («Сколько можно карандашом шуршать? Пошла бы лучше поработала. Или пирожок испекла»). Надо ли говорить, что я ни на минуту не включала телевизор, у которого мои любезные проводят все свободное от еды и компьютера время. Кроме того, никто не вопил, не пел, не бренчал на синтезаторе и не боролся на ковре.

Нет, не подумайте, своей семейной жизнью я вполне довольна - грех жаловаться. Но, как говорится,

                 Богатство и в силе, и в слабости,

                 Богатство и в горе, и в радости.

                 Не то чтоб в прямом обладании -

                 А именно в чередовании...

Поэтому я наслаждалась тишиной, покоем и одиночеством. И даже будильник в порыве восхитительного мазохизма поставила, как обычно, на семь. Чтобы проснуться, вспомнить, что начался отпуск, испустить сладострастный стон и упасть обратно на подушку. И спать, спать, спать... А потом весь день бродить по квартире в халате или даже в одних трусах, не причесываться, питаться кофе с бутербродами, валяться на диване. Может, даже подумать о следующей книжке. Последнюю - ой, нет, только не последнюю, предыдущую! - я сдала пару недель назад. Обычно к концу работы у меня уже болталась пара-тройка задумок, но в этот раз чердак был сказочно пуст. Были, правда, кое-какие творческие мыслишки, давно уже, но я никак не решалась подступиться к ним вплотную.

Будильник заверещал снова. Я продрала глаза и с недоумением посмотрела на него. Вас ист дас? Половина шестого! Еще и солнце где-то за домами прячется, даром что белые ночи.

Только тут я сообразила, что это не будильник, а дверной звонок. Нельзя сказать, что их позывные очень похожи, но спросонку можно и перепутать.

Призывая самые страшные проклятья на голову звонившего, кто бы он ни был, я накинула халат и поплелась к двери. Посмотрела в глазок - пусто. Ушли или стоят сбоку, там, где не видно?

Между прочим, похожая ситуевина была в одной из моих книг. Там, правда, дело происходило ночью и в квартиру ломилась блудная дочь главной героини.

- Кто там? - грозно поинтересовалась я.

- Ольга Игоревна, откройте, пожалуйста, - пропищал жалобный девичий голосок.

- А вы кто? - не сдавалась я.

- Я ваша родственница из Москвы, Света Зимина.

Никакой родственницы из Москвы по имени Света Зимина я не знала. Нет, какие-то очень дальние родственники в Москве у нас есть, но их фамилии Громовы и Плетниковы. Хотя... Да, у Громовых есть дочь Света, моя многоюродная сестра, которую я никогда в жизни не видела. Она вполне могла выйти замуж и сменить фамилию.

Я приоткрыла дверь и высунула над цепочкой нос. На площадке стояла, прижимая к себе дорожную сумку, тощенькая девица примерно моего роста (метр пятьдесят восемь), одетая в расклешенные джинсы, серый джемпер и голубую ветровку. Ее неопределенного цвета волосы были стянуты розовой махрушкой в негустой хвостик. Страдальчески наморщенный лобик притянул редкие  бровки друг к другу, из-под них выглядывали круглые голубые глаза. Остренький, какой-то птичий клювик жалобно подрагивал ноздрями, в такт ноздрям подрагивали и тонкие губы. Казанская сирота во всей своей красе. Сейчас скажет, что ей совершенно негде остановиться недельки на две - на три. А то и на месячишко.