Семь поэм - [23]

Шрифт
Интервал

Мир был изломан,
был искажен…
Это
  казалось ошибкой,
           виденьем,
странным,
     чудовищным миражом…
Только видение
не проходило:
следом за танками
          у моста
пыльные парни
        в серых мундирах
шли
и стреляли от живота!..
Дыбились шпалы!
Насыпь качалась!
Кроме пожара,
не видно ни зги!
Будто бы эта планета
           кончалась
там,
где сейчас наступали
          враги!
Будто ее становилось
          все меньше!..
Ежась
от близких разрывов гранат, –
черный,
    растерянный,
           онемевший, –
в жестком кювете
лежал лейтенант.
Мальчик
    лежал посредине России,
всех ее пашен,
       дорог
          и осин…
Что же ты, взводный?!
«Докажем!..»
«Осилим!..»
Вот он –
    фашист.
Докажи.
И осиль.
Вот он –
    фашист!
Оголтело и мощно
воет
его знаменитая
        сталь…
Знаю,
что это почти невозможно!
Знаю, что страшно!
И все-таки
     встань!
Встань, лейтенант!..
Слышишь,
     просят об этом,
вновь возникая
        из небытия,
дом твой,
пронизанный солнечным светом.
Город.
Отечество.
Мама твоя…
Встань, лейтенант!
Заклинают просторы,
птицы и звери,
снега и цветы.
Нежная
    просит
        девчонка,
с которой
так и не смог познакомиться
              ты!
Просит
    далекая средняя школа,
ставшая госпиталем
          с сентября.
Встань!
Чемпионы двора по футболу
просят тебя –
       своего вратаря!
Просит
    высокая звездная россыпь,
горы,
   излучина каждой реки!..
Маршал
приказывает
и просит:
«Встань, лейтенант!
          Постарайся!
                Смоги…»
Глядя значительно и сурово,
вместе с землею и морем
            скорбя,
просит об этом
крейсер «Аврора»!
Тельман
об этом просит
       тебя!
Просят деревни,
        пропахшие гарью.
Солнце,
    как колокол,
          в небе гудит!
Просит из будущего
Гагарин!
Ты
  не поднимешься –
он
  не взлетит…
Просят
твои нерожденные дети.
Просит история…
И тогда
встал
   лейтенант.
И шагнул по планете,
выкрикнув не по уставу:
«Айда!!.»
Встал
и пошел на врага,
         как вслепую!
(Сразу же сделалась влажной
               спина.)
Встал лейтенант!..
И наткнулся
      на пулю.
Большую и твердую,
как стена…
Вздрогнул он,
       будто от зимнего ветра.
Падал он медленно,
          как нараспев.
Падал он долго…
Упал он
    мгновенно.
Он даже выстрелить
не успел!
И для него наступила
           сплошная
и бесконечная тишина…
Чем этот бой завершился –
не знаю.
Знаю,
   чем кончилась
          эта война!..
Ждет он меня
за чертой неизбежной.
Он мне мерещится
         ночью и днем –
худенький мальчик,
всего-то успевший
встать
   под огнем
и шагнуть
     под огнем!..
…А над домом тучи
кружат-ворожат.
Под землей цветущей
павшие
лежат.
Дождь
    идет над полем,
родную землю
       поит…
Мы про них
не вспомним, –
и про нас
не вспомнят!
Не вспомнят
      ни разу.
Никто и
никогда.
Бежит
   по оврагу
мутная вода…
Вот и дождь
      кончился.
Радуга
как полымя…
А ведь очень
хочется,
чтоб и про нас
       помнили!

Утреннее отступление о Москве

Нас у Москвы –
       очень много…
Как по привычной канве,
неудержимо
и строго
утро идет
     по Москве.
За ночь
    мосты остыли,
съежились
      тополя.
Дымчата и пустынна
набережная
Кремля.
Башни
    порозовели.
Сразу же стала видна
тихих
   тянь-шаньских елей
ранняя седина…
Рядом,
задумавшись тяжко, –
и далеки,
и близки, –
высятся
    многоэтажки,
лепятся
    особняки.
В городе –
сотни дорог,
вечность
     в себе
        таящих.
Город –
всегда диалог
прошлого
     с настоящим.
Есть в нем и детство,
          и зрелость.
Есть и лицо,
и нутро…
Двинулся
    первый троллейбус,
и задышало метро…
Вот,
добежав,
     дотикав,
пробуя голос свой,
полмиллиона будильников
грянули
над Москвой!
Благовест наш
       небогатый,
утренний наш
       набат…
Вот
проснулась Таганка,
потягивается
       Арбат.
Кузнецкий
рекламы тушит.
Зарядье
    блестит росой.
Фыркает Пресня
        под душем!
Останкино
шпарит
трусцой!..
К определенному сроку
по мановенью
       руки
плюхаются на сковородку
солнечные
      желтки!..
Пьет чай
    Ордынка и Сетунь…
И снова, идя на рожон,
мужья
забором газетным
отгородились
       от жен!..
Встанут не раньше, не позже,
жажду свою
      утолив…
Будто гигантский
поршень,
в доме
работает лифт!..
Встретит всех
       у порога
запах
умытой листвы…
Нас у Москвы очень много,
много нас у Москвы!
Мы
  со столицей на равных,
мы для нее – свои!
В креслах
     башенных кранов
и на постах ГАИ.
В гордых
     концертных залах,
в шахтах
и облаках.
На производстве –
         в самых
невероятных
цехах!
Мы
этот город
ставим!
Славу его
     творим.
Памятью
обрастаем.
С космосом
      говорим.
В каждую мелочь
        вникаем.
Все измеряем
трудом…
Может быть,
      не о каждом
люди
вспомнят потом.
Может,
не всем воздастся…
Сгорбившись
      от потерь,
мы создаем
Государство
неравнодушных
        людей!
Долгою будет
дорога.
Крупною будет
цена…
Нас у Москвы
       очень много.
А Москва у нас –
одна.

Мир

Мы –
  жители Земли –
          богатыри.
Бессменно
от зари и до зари,
зимой и летом,
в полднях и в ночах
мы тащим тяжесть
         на своих плечах…
Несем мы груз
промчавшихся годов,
пустых надежд
        и долгих холодов,
отметины
     от чьих-то губ
            и рук,
нелепых ссор,
бессмысленных разлук,
случайных дружб
и неслучайных встреч.
Все это так,
да не об этом
       речь!
Привычный груз
        не весит ничего…
Но,
не считая этого всего,
любой из нас
несет пятнадцать тонн!..
Наверно,
    вы не знаете о том?

Еще от автора Роберт Иванович Рождественский
210 шагов

«210 шагов» – это поэма о времени, о шагах истории, о бессмертном и незыблемом в ней, Москва, Красная площадь, Мавзолей, люди, свершившие Октябрьскую революцию и отстоявшие ее завоевания, молодежь, комсомольские стройки, торжество советского бытия – вот главные напряженные мысли поэмы, ее главные чувства.От издательства.


Алешкины мысли

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вся жизнь впереди…

Роберт Рождественский среди шестидесятников «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Анненского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, не случайно ведь и в поэзию он ворвался поэмой «Моя любовь».


Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание.


Землю спасти

Известный поэт в стихах и прозе призывает человечество вести неустанную, активную борьбу с поджигателями ядерной войны, крепить святое дело мира. Брошюра рассчитана на широкие читательские массы.


Не надо печалиться, вся жизнь впереди!

Роберт Рождественский (1932–1994) – выдающийся советский переводчик и поэт плеяды «шестидесятников», чьи стихи нашли отклик у народа благодаря своей пульсирующей современности и нравственному пафосу. Тексты Рождественского – это биография целого поколения, его судьба и история, насыщенные разными настроениями, но по-своему прекрасные. В этот сборник включены лучшие стихи, статьи и черновые записи поэта, позволяющие проследить весь путь его становления как литератора, понять, как менялись взгляды и темы его творчества.