Коснувшись металлической ручки, я не успела распахнуть дверь и была отброшена спиной в окно взрывной волной. Грохот на несколько мгновений оглушил, контузил, заставил отключить сознание. Последнее, что помню, это огонь — неестественно красный, громадный, пожирающий дорогую обивку дивана и кресел, голодно набросившийся на красивый деревянный стол. Дальше реальность пошла кругами, перед глазами сначала полетели мушки, а затем мир накрыла гулкая чернота. Повторно завыла сирена.
Бронзовые гвозди-и-и…
Какая-та сволочь разбудила меня в два часа ночи звуками начавшегося ремонта. Нет, ну кому понадобилось в столь поздний час сверлить стену дрелью? А бензопила зачем нужна? Э-э-эй, выключите свет! Как вы умудрились своей лампочкой надо мной размахивать? Я зажмурилась, сжала губы и ощутила, как свинец не желает выходить из тела. Или что это? Моя голова!
Нестерпимо захотелось сжать руками лоб и виски, чтобы остановить боль, словно кошка, подбирающуюся с затылка и заливающую все — меня, мир, звуки дрели, чтоб их. Но женские прохладные руки сжали запястья, дрель прекратила визжать, свет убрался восвояси, и я наконец сумела открыть глаза.
Перед взглядом всё качалось так же, как и после взрыва. Темно-синий потолок, темно-синие палаты… Ой, нет, все довольно-таки белое. Путаю цвета после удара — это нормально? А женщина рядом со мной, Тея, она всегда такая злая, или только в данный момент? Голову прострелил очередной импульс боли, и я невольно застонала. Жу-у-уть!
— Лекарства! — приказали где-то сверху, и в губы ткнулось стеклянное горлышко бутылки. Я послушно открыла рот и глотнула пряный отвар. Облизнулась.
— Долго я? — сипло выдохнула я.
— Второй час. — О. Оливер. Мне несдобровать, да? И как наказание от богов брат загремел на весь медпункт: — Какого тхерашка, Дженнифер, каких ломаных гвоздей ты полезла спасать их? Неужели сложно было дождаться магистра Мёррви и действовать по плану? Почему ты вечно ввязываешься в авантюры? Я говорил, что эта, последняя затея, тебе не принесет никакой пользы? Чтобы я еще раз поверил тебе, Дженнифер! Не дождешься!
Откашлявшись, я вскинула бровь и смазанным взглядом посмотрела на братца:
— Не кричи, пожалуйста. — Поморщилась. — Я прекрасно понимаю, что натворила глупостей. — Действие отвара началось, и с каждой минутой мне становилось все лучше.
— Ах, понимаешь? Да ни дрянной динамо-машины ты не понимаешь! — Столько чисто механического жаргона я не слышала от Олли никогда. Видимо, сильно волновался. Боги, да о чем я думаю? Я чуть не погибла, а мыслю, словно в пубертате застряла! — Ты чем думала, крошка? Каким местом? Где твои хваленые мозги были? Чем ты так нажралась, что поперлась гранату уничтожать? Убью, честное слово, только вы, Тея, уйдете, и убью.
Брат вдохновенно кричал, разрывая глотку, вполне приемлемые обвинения. Я действительно не думала, нисколечко. И теперь заслуженно понесу наказание.
Осознание резануло электрическим кнутом.
Я схватила преподавательницу за руку и вновь сипло спросила:
— Они успели сбежать?
Олли замолк. Странно замолк. И глаза его больше не горели лихорадочным огнем, и краски с лица убежали — остался чистый белый лист, на котором кое-как ленивый художник наметил овал лица, тонкий нос, еле серые глаза и поблекшие рыжие волосы.
Что говорить, я догадалась без слов.
Не успели.
