Семь отмычек Всевластия - [8]

На берегу реки застыл некий гибрид не в меру разросшегося танка и неопрятного деревенского сарая только размерами достигающего самолетного ангара. А еще — если все это вообще могло втиснуться в мозг козла — оно было похоже на кухонную утварь, используемую у обитателей Земли. Называют эту утварь кастрюлей.

В корпусе этого непонятного сооружения зияло несколько довольно широких щелей, из которых в данный момент валил густой дым, словно там, внутри, восторженно жгли низкосортную солярку. Потом донесся грохот, скрежет, пыхтение, просочились звуки, отдаленно напоминающие блеяние только что позорно сбежавшего с места событий животного, но несравненно более басовитые и раскатистые.

Затем чудовищный удар сотряс до основания все сооружение, с хрустом распахнулась массивная металлическая створка, и в образовавшемся проеме размером эдак метра четыре показалась гигантская фигура, через которую просвечивали очертания второй, немногим, совсем немногим уступающей ей размерами.

Это был высокий небритый мужичина с нечесаной гривой пегих волос, с наглой красной физиономией и реденькой рыжей бороденкой, придававшей ее счастливому обладателю довольно комичный вид. Впрочем, широченные плечи, выпирающие могучие ключицы и перекатывающиеся под смуглой кожей шары мощных мускулов тут же поубавляли желания повеселиться.

За ним из полутанка-полуангара выскочил громадный черный, с проседью, хромой козел с точно такой же, как у мужика, бородой. Тварь была размером с доброго жеребца-тяжеловоза и в придачу трубила носом, как Иисус Навин в свою знаменитую стенодробительнуютрубу.

— Цыть, Тангриснир! — гаркнул рыжебородый на козла, когда мерзкое отродье ухватило здоровенными зубищами выпирающую деталь железной болванки, на которой они сюда приземлились, и начало со скрежетом ее отдирать. — Тоже мне досталось золотце в наследство от папаши…

— Угомони тварь сию, Эллер, — сказал вышедший вслед за рыжебородым здоровяком и козлом белокурый бородатый мужчина с яркими синими миндалевидными глазами. — Они с Поджо на пару… все тут пожрут, дай им волю, клянусь черепом Кронида!

— Вырви мне глаз Ермунганд, если сейчас не май устилает верхушки дней, клянусь престолом Хлидскь-яльв! — просипел вышедший вслед за ним высоченный тощий старик в широкополой шляпе и голубом драном плаще в каких-то бурых пятнах, вероятно не стиранном от сотворения мира. Очевидно, рекламная кампания порошка «Тайд» еще не докатилась до обитателя иных миров. Выглядел он не только немыто, но и вообще сурово. На его внушительном плече сидел здоровенный черный ворон, но не с черными гляделками-бусинками, а с вполне осмысленными, почти человеческими глазами.

— Стало быть, время приспело уже для зимы Фимбульветер! — добавил величественный неряха.

— Не надо, о отец бо… — начал было рыжебородый, а огромный козел подпрыгнул на задних ногах, каждая из которых была толщиной с хорошую оглоблю… но было поздно.

Старикан в широкополой шляпе и пятнистом голубом плаще выступил вперед и, вырвав из-за спины громадный сучковатый посох, со свистом взмахнул им над головой.

Что-то сгустилось и потемнело в вечернем майском небе, в котором невинный теплый ветер, дурачась, гонял облака — и тут же затих, видно почуяв, что на сегодня время дурачеств кончилось. Промозглая серая пелена, как сачок энтомолога на незадачливую бабочку, опустилась на луг, и тотчас словно ниоткуда повалили крупные, как порция сладкой сахарной ваты, обжигающе холодные хлопья снега.

Тут же стало пронизывающе холодно. Промозглый пепельно-серый туман, до отказа насытившийся мелкими частичками льда, пролился в траву еще раньше, чем первые снежинки — если так можно назвать эти летающие сугробы! — коснулись буйно зеленеющей земли…

— Ибо время приспело для зимы Фимбульветер! — удовлетворенно повторил разрушивший все прогнозы синоптиков старик, а рыжебородый в сердцах пнул ногой ни в чем не повинного козла и с хмурым лицом повернулся к толпящимся в проеме сородичам…

3

— Хорошо сидим.

— Да, это верно. В кои-то веки разгреблись с этой работой и выбрались. С прошлого года собирались.

Трое молодых мужиков, сидящих за столом в предбаннике и с наслаждением попивавших холодное пиво из только что извлеченного из холодильника ящика и заедавших все это раками и крабовым мясом, переглянулись. И один из них, самый здоровенный, с блестящим черепом и безмятежным лицом, свободным от проявлений интеллекта, наклонился к холодильнику и извлек из него бутылку водки.

— Нехилая у тебя дача, Колян, что ни говори, — вздохнул второй, вожделенно глядя на то, как здоровяк умело открывает бутыль с излюбленным российским зельем. — Умеешь, в натуре, бабки сшибать.

— А я тебе сколько раз говорил: уходи из своей мусарни, то есть ментовки, и айда ко мне в бригаду. То есть в фирму. Пацаны сейчас в легал кинулись, отмытый нал, адвокаты, юристы, чистая работа, без напряга, без криминала. Поднимешься, человеком себя почувствуешь! — чуть шепелявя (скорее по привычке, потому что во рту были заботливо высажены два ряда прекрасных, частью металлокерамических зубов), снисходительно проговорил Колян и разлил водку по стаканам.