Семь мужей Эвелин Хьюго - [14]

Уродом он не был, но ни привлекательностью, ни умом похвастать не мог. Рассчитывать на брак с красивой девушкой ему не приходилось, и, думаю, он это понимал, а потому, когда подвернулся шанс, сумел им воспользоваться.

Через несколько месяцев мы сели в его «Плимут» 1949 года и покатили на запад. Остановились у его знакомых, и он начал работать техником. Довольно быстро появились деньги, мы немного отложили и сняли квартиру. Квартира находилась на пересечении Детройт-стрит и Де Лонгпре. Я обновила гардероб, а по уик-эндам мы могли позволить себе жаркое.

Изначально предполагалось, что мне нужно закончить среднюю школу, но проверять мой табель успеваемости Эрни не собирался, а я знала, что школа – это пустая трата времени. Я приехала в Голливуд с определенной целью и собиралась ее достичь.

Вместо занятий я каждый день отправлялась на ланч в кафе «Формоза», где проводила почти час. Об этом местечке я узнала из бульварных газет, сообщавших, что там нередко проводят время знаменитости. От кафе было рукой подать до киностудии. В этом здании из красного кирпича с названием, написанным курсивом, и черным тентом я появлялась ежедневно. Да, ход неоригинальный, но ничего другого у меня не было. Хочешь быть актрисой, сделай так, чтобы тебя открыли. И я не представляла иного варианта, кроме как болтаться в тех местах, где на тебя могут наткнуться люди из мира кино.

В общем, я шла туда каждый день и брала стакан колы.

Все это продолжалось так долго, что в конце концов даже бармену надоело притворяться, будто он не понимает, какую я веду игру.

– Послушай, – сказал он недели через три, – если хочешь сидеть и ждать, что сюда забредет Хамфри Богарт, дело твое. Но найди себе занятие. Я не позволю, чтобы кто-то целый час занимал место и отделывался стаканом колы.

Ему было, наверно, около пятидесяти, но волосы оставались густыми и темными, и он чем-то напоминал моего отца.

– Что вы от меня хотите? – спросила я.

Ничего такого, что я уже отдала Эрни, он от меня не потребовал, но бросил блокнотик и предложил попробовать принимать заказы.

Я понятия не имела, как работают официантки, но сообщать ему об этом не стала.

– Ладно. Где начинать?

Он указал на три кабинки.

– Там первый стол. Номера остальных определишь сама.

– О’кей. Поняла.

Я слезла с барного стула и направилась ко второму столику, за которым сидели и разговаривали трое мужчин в костюмах.

– Эй, малышка, – окликнул меня бармен.

– Да?

– А ты та еще цыпа. Даю пять баксов, что у тебя получится.

Я приняла десять заказов, сделала три сэндвича и заработала четыре доллара.

Прошло четыре месяца, прежде чем Гарри Кэмерон, тогда молодой продюсер студии «Сансет», зашел в кафе с парнем с соседней студии. Они заказали по стейку, и когда я принесла чек, Гарри поднял голову, посмотрел на меня и сказал:

– Боже мой.

Две недели спустя я подписала договор со студией «Сансет».

* * *

Придя домой, я рассказала Эрни, что случилось и как удивительно, что кто-то в студии «Сансет» заинтересовался такой девчонкой, как я. Еще я сказала, что не собираюсь становиться актрисой, что это только временная забава и что главное для меня – стать матерью. В общем, выдала первосортную чушь.

К тому времени мне почти исполнилось семнадцать, хотя Эрни все еще думал, что я старше. Заканчивался 1954 год. Каждое утро я вставала и отправлялась на студию «Сансет».

Играть я не умела совсем, но время даром не теряла, смотрела и училась. Снялась в массовке в паре романтических комедий, произнесла одну фразу в военной картине. «А почему бы и нет?» – вот такая у меня была реплика.

В той картине я играла роль медсестры, заботящейся о раненом солдате. Доктор в шутку обвиняет парня в том, что он флиртует со мной, и я отвечаю: «А почему бы и нет?» Прозвучало это по-детски, как у какой-нибудь пятиклассницы, да еще с нью-йоркским акцентом. В то время у меня многие слова звучали с акцентом: английские я произносила, как девчонка из Нью-Йорка, испанские – как американка.

Когда фильм вышел на экраны, мы с Эрни пошли его смотреть. Эрни забавляло, что его маленькая жена снимается в кино да еще и говорит что-то. Я никогда прежде не получала много денег, а теперь зарабатывала столько же, сколько и Эрни, которого произвели в старшие техники. Однажды я спросила у него, можно ли мне пойти на платные актерские курсы. В тот вечер я специально приготовила arroz con pollo[10] и даже не стала снимать фартук, когда принесла ему тарелку. Хотела показать, какая я домашняя и безобидная. Думала, что лучше договориться по-хорошему, чем пускать в ход угрозы. Меня, конечно, раздражало, что приходится спрашивать у него разрешение, как потратить собственные деньги. Но другого варианта я тогда не видела.

– Конечно, – сказал Эрни. – По-моему, это здорово. Научишься играть, а там, кто знает, может быть, и главную роль когда-нибудь получишь.

Может быть?

Мне хотелось его задушить.

Я буду звездой!

Конечно, потом-то я поняла, что Эрни был не виноват. Он ни в чем не был виноват. Я сказала ему, что я – другая, а потом начала злиться, что он не видит меня настоящей.

Спустя полгода я уже могла произнести целую реплику с нужным выражением. Не так, чтобы вышибить у кого-то слезу, но вполне прилично.