Семь мужей для избранной демоном-драконом - [38]

— Страна погрузится в хаос, — подытожила я.

Знаем, проходили на уроках истории.

— Именно, — Мэйрис разлил нам остатки вина и почти залпом осушил свой кубок. — Я прекрасно понимаю, почему тебе не нравится Дамиан, и разделяю твои чувства. Но все же на твоем месте я бы задумался, почему он требует от тебя то, что требует, и стоит ли ему перечить. Возможно, он правда пытается сделать, как лучше.

Я тоже глотнула вина.

Возможно. Или демон-дракон заблуждается. Он же не провидец, чтобы точно знать, что лучше. Тем более он совсем не знает меня. Кто давал ему право единолично решать, что я должна делать, и утаивать от меня информацию?

И все-таки слова Мэйриса тревожили. Мне не хотелось становиться причиной чьей-то смерти, даже если это спасет целый мир. Заодно стало ясно, что о побеге можно забыть — избранная я или нет, а Алавиру это ничем хорошим не откликнется.

Значит, придется сидеть здесь до упора. Скорее всего, и умирать вместе со всеми, потому что до сих пор никакой избранности я в себе не ощущала.

«А ведь Дамиан и правда мог ошибиться», — пришла внезапная мысль. Он каким-то образом уловил мои спящие способности привратницы Оси миров и спутал их с избранностью. Если это так, тогда можно не сомневаться, что исход у этой истории будет худшим для нас всех. И даже сбежать домой я не смогу. Просто потому, что меня не подпустят к порталу, опасаясь бунта, который может начаться из-за моего исчезновения.

Пеплом в воздухе запахло сильнее. Ветер сменился — печально повисли яркие флаги на судне, за которым я наблюдала, — и шел теперь с «мертвой» половины города. Еще и на медленно плывущее к закату солнце нашло облако, окрашивая все в серый, безжизненный цвет.

Я допила вино и отставила кубок подальше.

Да уж. Чудесные у меня перспективы.

— А Дамиана никак нельзя оживить?

— Если бы существовал способ, за тридцать лет он бы его нашел, — уверенно ответил Мэйрис. — Вряд ли он так стремится умирать. Да и это куда лучше, чем пользоваться Осью миров, рискуя снова впустить в наш мир дьярхов, и искать неизвестно где избранную. Куда проще найти иголку на дне морском.

— А почему Дамиан не наделал себе детей? — продолжала выспрашивать я. — Божественная кровь что — не передается по наследству?

Кот нетерпеливо засопел.

— Честное слово, попроси Микки прочитать тебе курс основ нашей магии! Мертвое не может породить живое — это азы колдовского искусства. У Дамиана не может быть детей, даже если он сможет совокупиться. Хотя я ни разу не слышал, чтобы он интересовался женщинами.

Удержаться от вопроса было слишком трудно.

— Почему?

— Потому что он бессердечен и холоден во всех смыслах этих слов? — Мэйрис пожал плечами. — Или потому что дьярхи, не желая уступать настолько легко, перед своим поражением убили не только всю его семью, но и невесту? Хотя, если уж начистоту, сомневаюсь, что он тридцать лет соблюдает по ней траур. Скорее, Дамиан попросту разучился чувствовать.

На слове «невеста» в груди кольнуло. А чего я ждала? Не может же такой мужчина, как он, всю жизнь хранить себя для одной-единственной. Хорошо еще, что у него не гарем из трехсот шестидесяти пяти наложниц — по одной на каждый день года.

Хотя почему меня это волнует? Пусть хоть тысяча наложниц, я за Дамиана замуж и не собиралась. Вон других кандидатов целая куча. Сегодня аж бегом пришлось от них спасаться. А Эл так вообще в сто раз красивее разных летающих козлов.

Несмотря на мысленные уговоры, я продолжала хмуриться. Дамиан открылся с других сторон, и я не могла сказать, что мне это особенно нравится. Гораздо проще было воспринимать его как тирана и эгоиста. Но увы, в жизни все так просто не бывает.

Мэйрис вдруг потянулся, выгнулся, как настоящий кот, и громко зевнул, отвлекая меня от размышлений.

— Что-то меня разморило от вина и солнца, — пробормотал он. — Проклятая кошачья природа. Ты не будешь против, если я посплю у тебя на коленях?

— Но это же, наверное, неудобно будет, — растерялась я. — И тут не очень чисто, чтобы лежать. Не боишься испачкаться?

— А я разденусь, — невозмутимо объявил Мэйрис.

Я вытаращила глаза.

— Э-э… А это не будет чересчур… Ну, понимаешь…

Естественно, он не понимал. Вряд ли он вообще меня слушал, потому что уже начал стягивать рубашку и расстегивать ремень. И правильно — нечего мямлить, надо рубить сразу и с плеча. Как Дамиан, мать его за ногу.

Когда на оборотне остались одни штаны, я обреченно закрыла глаза ладонью. Как будто от развратного кота можно было ждать чего-то другого.

— Я не буду держать тебя на коленях в таком виде, — отрезала я.

Он засмеялся.

— Ты поражаешь меня с каждым мгновением все больше. Чего смущаться? Ты же меня уже видела.

Ага, и теперь не знала, как стереть это из памяти.

Шуршание спадающей ткани подсказало, что чертов эксгибиционист и не подумал ко мне прислушаться. Я торопливо отвернулась и только тогда убрала ладонь от лица.

— Мэйрис… — сердито начала я и тут же замолчала, потому что сзади раздалось отчетливое кошачье «мяу».

Ушастого и хвостатого симпатичного парня больше не было. О мою ногу терся большой черный кот. И я могла поклясться, что он ухмыляется.

Мэйрис тронул меня лапой и похлопал по своей одежде. Судя по всему, это означало «садись сюда». Со вздохом я сложила разбросанные кое-как вещи и аккуратно, чтобы ничего не помять и не испортить, устроилась на краешке камзола. Котяра тут же вскочил ко мне на колени и потерся об меня головой, явно пытаясь добраться до груди. Получив отпор, он тем не менее довольно помурчал и улегся на моих ногах.