Семь миров: Импульс - [10]

— Карий, — немного сипло от волнения произнес Марсий, — помнишь, ты жалел, что я не могу нарисовать тебе мир, который вижу в снах?

— Да, — серьезно ответил друг.

— Так вот, кто-то сделал это за меня, — указывая в самый центр серебряной сцены, говорил он.

Они замерли. Несколько мгновений они смотрели спектакль в тишине, ловя каждую деталь. Представление шло на пацифском, слов произносилось мало, в основном менялся визуальный ряд. В истории рассказывалось о космических путешествиях некого юноши. Это была фантастическая сказка, не особенно зацепившая по сюжету, но потрясшая сценическим воплощением. Все было точь-в-точь, как видел Марсий: водопады, синее небо, белые пятна, закат, желтое светило, один-единственный серебряный спутник, леса, ярко-салатовая зелень, настолько лучистая, что ни одно растение даже на плодородной Мури не могло похвастаться таким сочным оттенком и такими размерами. Он с точностью опознал зверя с ветвистыми рогами, которого видел только у себя в голове и нигде более. Голограммы сменялись одна за другой, люди мелькали среди них, кричали, создавая образы. Но все, о чем мог думать Марсий в эту минуту, укладывалась в простой вопрос: «Откуда пацифы взяли эти образы?»

— Нам надо искать старика, — шепнул ему на ухо Карий, переживая, что они теряют время.

Марсий его не услышал. Он хотел дождаться окончания спектакля, чтобы узнать, кем он был создан.

Представление закончилось. Публика осталась довольной. Режиссер вышел последним, поклонился и произнес слова в честь своего императора. Пацифы были фанатично преданы правителю, и все, что они делали, было во имя него и для него.

Внутри сцены погасили свет и накрыли содержимое стеклом, готовя аппарат к новому шоу. Актеры спустились по нитям вниз и разбежались. Пациф, который был представлен как режиссер, сходил вниз последним. Марсий подгадал момент и первым бросился к нему. Худосочный мужчина с классической пацифской внешностью, невысокого роста, брюнет, с раскосыми глазами, оторопел. Его легко было понять: тулонцы никогда не проявляли симпатии к их театру, всегда вели себя высокомерно, не выражая чувств и эмоций, а в лице Марсия было столько заинтересованности.

— Вы автор? — с придыханием спросил тулонец.

— Я, — с очевидной гордостью произнес пациф. — Я еще и директор.

— Это лучшее, что я когда-либо видел, — искренне признался Марсий.

Мужчина распрямил плечи, улыбнулся, но не смог избавиться от удивления.

— Что я слышу? — усмехнулся он в ответ на неожиданный комплимент от тулонца.

Директор неестественно заламывал руки, говорил искусственным голосом, явно скрывая свой истинный тембр. Он весь был в образе себя самого и откровенно наслаждался этим. Внимание тулонцев ему, очевидно, льстило, но по бегающим глазам его видно было, что он спешит.

— Могу ли я поговорить с вами? — просил его Марсий.

— Я все сказал в своем произведении.

— Я понимаю, но я долго вас не задержу, — уговаривал Марсий. — Только один вопрос. Что вдохновило вас к созданию именно такого мира? Почему эти цвета и эти формы? Что это?

Директор по-актерски закатил глаза.

— Воображение, что же еще? — ответил он слегка обиженно, пытаясь уйти.

— Постойте! Прошу, — остановил его Марсий. — Что, если я скажу Вам, что мир, который вы вылепили голограммами, реальный, и это не просто воображение?

— Я рад, что мое искусство производит такое впечатление, и все же вы оскорбляете меня, как будто уличая в том, что я его украл, а не придумал сам, — прижав к груди ладонь, произнес он.

— Нет, ни в коем случае, — растерялся Марсий, не понимая, каким способом он может разговорить автора. — Я лишь хочу знать, может быть, было что-то, что подтолкнуло вас?

Директор строго на него посмотрел и уже повернулся, чтобы уйти, но в тот же миг был грубо остановлен Карием. Пациф был растерян, ему не приходилось терпеть натиск сразу от двух военных тулонцев. Он опустил взгляд, словно сдавшись. Затем настороженно посмотрел на Марсия, на Кария, а после стал говорить:

— Ну, хорошо, признаюсь, есть момент. Долгое время я искал новый образ, хотелось чего-то экзотического и свежего. Я мучил художников, выжимал все соки из коллег, но долгое время никто не мог удовлетворить мой запрос. И вот недавно, случайно, мы были с выступлениями на Сириусе, должно быть, знаете, станция по типу этой, только куда запущеннее.

Марсий кивнул.

— Так вот, крамы и туда свезли свои кристаллы, и многие из желающих визуализировали в них свои мысли. Я не люблю это, но шел мимо, и взгляд приковали воспоминания одной девочки. То, что она видела, было так необычно и дерзко! Ее визуализации были очень чистыми, получались в цвете, что бывает редко. Ее талант меня сразил. Я использовал ее образы в своей постановке.

— Как найти девочку? — спросил Марсий. — Вы же наверняка завели знакомство?

Синхронно с вопросом Марсия Карий протянул директору пластину с алмазной крошкой.

— Хуже, — с легкой досадой произнес директор, принимая пластину от Кария. — Я пригласил ее работать к себе в труппу. Мой интерес сразу заметил ее опекун, хитрый нищий старик. Мы заключили сделку. Я взял их к себе на корабль, взамен она создала для нас тот мир, что ты увидел.