Семь лет молчания - [32]

– Сказал, что не его. Но ведь в его куртке нашли лекарство, и бита лежала рядом с ним.

– А что с отпечатками?

– На бите нашли его пальчики, а вот на ампулах и шприцах чисто.

– Ох, ошиблись вы, Володь, – покачала я головой. – И зачем он отпечатки с ампул стер, а на бите оставил? И вообще, еще же надо было закопать тело в лесу. У него есть машина?

– Предлагаешь отпустить подозреваемого, Тань? У тебя вопросов больше, чем у меня ответов.

– Глубже надо копать. Предлагаю взглянуть на это дело с другой стороны. Я думаю, что ее смерть связана с тем, что она помогла мне, – заключила я. – Уверена на все сто процентов.

– Тань, твоей уверенности мало. Можешь назвать хоть одного человека, у кого был мотив убить ее?

– Вов, темные делишки творятся в этом университете. И заправляет всем семейство Семеренко. Запомни мои слова. Я смогу доказать это. Мне только нужно время.

– Дерзай. Но не забывай, кого обвиняешь. Ректор, кстати, в депутаты городского совета недавно избрался. Поэтому у тебя должны быть очень весомые доказательства, чтобы его обвинить.

– Не беспокойся, я знаю, что делаю.

Я вышла из кабинета немного обозленная на Кирьянова. Как можно не замечать очевидное? Определенно, парень Нади был ни при чем. Очень много в деле привязанного за уши. Хотя для следствия судимый наркоман – очень даже удобный подозреваемый. Тем более если в его кармане нашли улики. Теперь полиция вряд ли будет заморачиваться поисками нового убийцы.

Поэтому мне нужно доказать, что эти два дела могут быть связаны друг с другом. И сделать это поскорее, иначе невиновного посадят.

На следующее утро я проснулась раньше обычного. Дело шло к зиме, поэтому светало поздно. Сначала показалось, что еще часов пять, но на телефоне высветилось 6.53. Спать уже не хотелось. В предвкушении сегодняшней встречи с главврачом клиники я взяла ноутбук и начала рыть о нем всевозможные источники информации. Ничего подозрительного, за что можно было бы ухватиться, я не нашла. Безупречная репутация, многочисленные правительственные награды, порядочный семьянин, рыбак, охотник. Прикопаться не к чему.

А еще у меня немного не укладывалось в голове: почему военный хирург занялся психиатрией? Ведь это абсолютно неродственные области медицины. Может быть, мне удастся понять это при личном общении с ним.

Я приехала в клинику немного раньше назначенного мне времени. Екатерина была на своем посту за стойкой администратора.

– Здравствуйте, директор еще не подъехал. Вам придется подождать, – обратилась она ко мне. – Хотите чай или кофе?

– Я бы не отказалась от кофе, – ответила я. – Если вас это не затруднит.

– Нисколько. Работы сейчас практически нет. Сегодня отменили прием трое пациентов. Поэтому мне тут сидеть куковать до вечера. После вас следующий придет только в шесть вечера, – посетовала Катя.

– А какой он, ваш начальник? Наверное, строгий? Я где-то читала, что он был военным.

– Константин Владимирович – справедливый руководитель. Зря не будет ругать, – поставив передо мной на столик чашку кофе, сказала девушка. – Конечно, его здоровье подкосила гибель супруги, но он старается держаться. Ой, по-моему, я сказала лишнее.

Она закрыла свой рот руками, и ее щеки покраснели.

– Что случилось с его супругой? – я вытаращила глаза, изображая одновременно скорбь и удивление.

– Только пообещайте, что никому не скажете? – потребовала от меня обещание Екатерина.

– Обещаю.

– Спустя несколько месяцев после открытия клиники его жена, Вера Семеновна, пропала, а потом спустя год ее нашли мертвой. Закопанной в лесу. Но убийцу не нашли. Только, пожалуйста, не говорите ему, что вы знаете. Иначе меня уволят, а работу я терять не хочу.

– Не переживайте, Катя, я буду нема как рыба. Скажите, пожалуйста, а какой он как специалист? Мне его порекомендовали знакомые как первоклассного психиатра. Но я им не сразу поверила, потому что он ведь был хирургом в армейском госпитале. Этот факт меня немного смущает.

– Вы не переживайте. Константин Владимирович очень хороший психиатр. Посмотрите, сколько дипломов висит, – она указала мне на стену, увешанную различными наградами и сертификатами. – Можете не сомневаться в его квалификации.

– Екатерина, а вы давно тут работаете?

– Со дня открытия. Почти восемь лет.

– А вам тогда сколько? – Я была удивлена, потому что она выглядела лет на двадцать.

– Мне двадцать семь. Я пришла сюда по объявлению, когда в новую клинику набирали персонал. И меня сразу взяли.

– Повезло.

– Он приехал, – увидела Катя в окне, как ко входу подъехал автомобиль.

В двери появился высокий широкоплечий седой мужчина лет шестидесяти. Он бросил на меня мимолетный взгляд и с порога обратился к Кате:

– Во сколько у меня первый прием?

– Ровно в два, Константин Владимирович. Вот девушка…

– Еще есть время, – посмотрел он на часы и, не дослушав, что говорит ему подчиненная, пошел дальше. Он шел не спеша, что-то бормоча себе под нос. От военной выправки не осталось и следа.

– Суровый, – прокомментировала я, когда главврач скрылся за дверью кабинета.

Катя снова покраснела и ничего не ответила.

Константин Владимирович Семеренко сидел за столом и что-то записывал в свой ежедневник, когда я вошла в кабинет.