Семь крестов - [13]

Вскоре товарищи рассорились окончательно и почти перестали видеться. Встречались они лишь несколько раз в году, когда дядька, для поддержания образа примерного горожанина, ходил по праздникам в церковь и таскал племянника с собой. По воскресеньям же их там видели редко, ибо дядюшка, ссылаясь на занятость, предпочитал отделываться штрафом за непосещение службы.

Сблизились Гектор и Михаэль снова, когда первый, разбазарив все семейное добро, попался за драку. Священник как мог заступался за друга перед орденом. Каждый раз в трудную минуту прусса поддерживал клирик кирхи Святой Барбары. Он регулярно просил пожалеть и простить вечно пьяного гуляку. Мольбы и просьбы Михаэля находили у рыцарей отклик, и долгое время Гектору все выходки сходили с рук. Самым большим, на что осуждали Пса, было публичное порицание и несколько ударов плетью.

Терпение братьев лопнуло, когда давно опорочивший свою честь дворянин укокошил одного из них. Но священнослужитель не сдался даже в такой немыслимо трудной ситуации – он лично добился аудиенции у маршала[15] ордена и просил не казнить оступившегося прусса. В ответ прозвучало, что «этот кознодей не оценил по достоинству оказанную ему ранее без того сверх всякой меры милость и наплевал на закон, хотя за нелады с оным был предупрежден и наказан не единожды». Тогда Михаэль написал прошение самому гохмейстеру в Мариенбург, но письмо дойти так и не успело.

Так что Шваббе был уже бессилен, и в ночь перед побегом отпустил другу все грехи, не спрашивая у того разрешения. И до самого утра, не смыкая глаз, священник молился за спасение души Гектора, а когда услышал, что тот сбежал, едва не подпрыгнул на месте от радости. Михаэлю было неважно, как совершил побег его давний товарищ. Он сердечно благодарил Господа за еще один шанс, подаренный нерадивому другу.

Священник искренне полагал, что беглый прусс должен был быть очень далеко… Поэтому он не на шутку удивился, когда у алтаря его окликнул снова ставший родным за последние две недели низкий голос. На этот раз Шваббе все-таки не удалось сдержать эмоции, и он бросился обнимать друга.

– Гектор, грешный сын Божий, ты здесь? – священник крепко схватил Пса за плечи.

– Тише, тише, брат Михаэль, не кричи, – Гектор тоже обнял товарища. – Кто-нибудь может услышать. Мне сейчас лишнее внимание ни к чему.

– Наша скромная духовная обитель сейчас пуста – все добрые прихожане на ярмарке. Почему ты до сих пор не оставил город, ведь тебя же в любой момент могут схватить? Что заставило моего безрассудного друга здесь появиться?

– Я пришел к тебе по делу, мне сейчас пока нельзя бежать. Правда все ушли? А где твой викарий? Поди, монашек опять по углам тискает, старый кобель.

– Твой острый язык, как всегда, не знает пощады, Гектор, – теплая улыбка Михаэля немного подбодрила Пса. – Иоганн сейчас в отлучке – он отбыл обучать детишек в Георгенбург. Но как тебе удалось избежать…

– Хвала Господу, – кривая ухмылка наползла на лицо прусса, – он один обо мне и заботится. Ладно, у меня немного времени. Скажи, что ты знаешь о человеке по имени Гзанда?

– Гзанда? Какое необычное имя. Если бы мне довелось его ранее слышать, обязательно бы запомнил. Однако, кто этот славный муж? Священнослужитель?

– Хм, в некотором роде. – Гектор приблизился к уху Михаэля: – Это инквизитор. Он и его шайка действуют где-то здесь, в Самбии.

– Кто? Инквизитор? Здесь? Вздор, Гектор. Это невозможно, – в растерянности Шваббе отстранился от Гектора. – Откуда у тебя такие сведения? Это полнейшая несуразица. В Самбии определенно нет никакой инквизиции. Вероятно, ближе к Германским землям, в Бранденбурге, да и то…

– Замолчи и послушай меня, брат Михаэль.

Пес как на духу выложил другу всю вчерашнюю историю, поведанную ему Джанлукой. Рассказал прусс также и про Бэзила, на что священник удрученно покачал головой. По его мнению, Пса рано или поздно все равно ожидало заточение из-за его разгульного образа жизни. Создатель решил, что злодеяниям непутевого дворянина пора положить конец. Людей ангелы не посещают, скорее всего, разум узника помутился из-за долгого пребывания в тюрьме.

Спорить с другом Пес не стал, но попросил того вспомнить, не происходило, часом, каких-нибудь необычных событий в округе. Ненадолго задумавшись, Михаэль припомнил, что одна женщина как-то обмолвилась, что у ее знакомой в Шрефтлакене около месяца назад пропали две дочери. Да и сам Шваббе бывал в том приходе несколько раз по долгу службы и недавно заметил там на проповеди странного человека, которого раньше никогда не видел. Человек этот имел неприметную внешность, но в поведении его было нечто особенное.

Под конец вечерней мессы этот мужчина опустился на колени перед распятием и, сложив ладони вместе, стал читать молитвы. Но что больше всего запомнилось Михаэлю, так это его акцент, похожий на итальянский. Его нельзя было спутать ни с каким другим: на своем веку молодому священнику доводилось встречать народ со всего света – от ирландского Ульстера до Трапезундской империи[16].

Пока что все совпадало. Теперь следовало отправиться в Шрефтлакен, расспросить крестьян о том человеке и найти наконец, если повезет, логово Гзанды. Как же все-таки полезно иметь друзей в церкви, отметил про себя прусс. В очередной раз его выручил священник, посвятивший жизнь тому Богу, существование которого Пес под влиянием дяди отверг много лет назад.